Музыкантша
Шрифт:
— Как видите, не все. Я жива и вполне здорова. А что у вас с ногами?
— Сломал. Крышу чинил у сарая, сорвался и сломал. Думал, помру. Спасибо, Глафира, соседка, спасла. Она молоко мне приносит. Нашла меня и в больницу отвезла. Теперь ухаживает, забегает. Добрая женщина. А звать-то тебя как?
— Анжела.
— Анжелка?! Господи помилуй! Как призрак из преисподней! Сейчас сердце выпрыгнет! — Старик сдавил руками грудь. — Откуда ты?
— Оттуда, куда вы нас отправили. С Риммой, женой вашей и моей
— А мне почём знать? Это Риммы дела, она меня не посвящала. Дайте хоть умереть спокойно! А ты что, сама не знаешь?
— Знала бы — не спрашивала. Мне нужен адрес. И желательно без лишних вопросов. Я тоже умею ноги ломать.
Старик побледнел и испуганно икнул.
— Да полно, внучка! Я-то тебе что плохого сделал? Отец твой, Эдик, помочь попросил. Сказал — вопрос жизни и смерти. Я и помог. А теперь выходит, виноват… бегают все, угрожают… Зачем покойников из могил поднимаете? Не к добру это всё. А родитель твой жив? Или как? Мама?
— Или как. Умерли оба, царствие им Небесное. Давно уже.
— Не помогла хитрость, значит… Я ведь их предупреждал… живите по совести, не придётся бегать…
— Да, скверно получилось… но адрес вы мне всё-таки дайте.
— До тебя тут молодчик один был, — старик настороженно огляделся по сторонам, — дурной человек, бешеный… — Он понизил голос: — это он мне ноги сломал. Сказал, сдохнешь здесь, старый хрыч. Кто он такой, не знаю. Тоже адрес спрашивал. Я сказал, а что мне? История давняя… Где теперь Эдик? Я за его грехи отвечать не хочу. И, как собака безродная подохнуть, не имею желания. По-человечески хочется… Вот и сказал. Ты уж прости, внучка.
— Да ничего. Я не обижаюсь.
Старик вытянул руку в сторону старого буфета.
— Там возьми, в чашке без ручки. Римма перед смертью раскрылась, сообщила. Всё написать туда просила, узнать, как там и что? Да не успела… Возьми, внучка, Анжелочка… Если тебе надо.
— Спасибо. Не поминайте лихом. Я вас обидеть не хотела, так, вырвалось…
— Ничего. Не забывай меня, заходи… Какая-никакая, а родная душа…
— Не забуду, — Анжела достала чашку и вынула засаленную бумажку с адресом, — спасибо.
Такси терпеливо дожидалось её у ворот. Анжела села на заднее сиденье и велела ехать в гостиницу.
В аэропорту Макс встречал Анжелу с пышным букетом цветов. Он торопливо поцеловал её в щёку и сунул ей букет. Анжела с наслаждением вдохнула запах хризантем, грубый и немного терпкий.
— Ну, наконец-то, дорогая! Я уже и не чаял тебя увидеть!
— Это почему?
— Не знаю. Думал, ты меня бросила ради какого-то сумасшедшего мачо.
Анжела усмехнулась про себя. Надо же, сам того не подозревая, Макс попал в точку. Именно ради сумасшедшего мачо она его и бросила. Вслух же она произнесла.
— Не говори
— Много заработала?
— Меня кинули.
— Обидно. Предупреждал же, чтобы никуда без меня не совалась. Самостоятельности захотела…
— Не груби мне. И давай без комментариев. Мне и так тошно.
— Ладно. Я тебя сейчас отвезу домой, пообедаем, а потом у меня дела. Вечером заскочу.
— Как хочешь.
— Ты какая-то странная, Ангел… Будто и не рада.
— Я рада. Но ты же меня знаешь. Подпрыгивать от радости, как резиновый мячик, не в моём духе.
— Знаю. — Макс вздохнул. — За то и люблю. Милая…
— Мне нужна скрипка. Хорошая.
— Будет. Завтра. Самая лучшая, какую найду.
— Я на тебя надеюсь.
Макс остановил машину возле дома Анжелы и поднялся с ней в квартиру. Стол был накрыт к обеду, и они молча принялись за еду.
— Послушай, Макс, — Анжела пристально посмотрела на него, будто размышляя, стоит ли ему сообщить то, что она собиралась, — мне нужно уехать. Завтра.
Макс в раздражении бросил вилку на стол.
— Ты меня удивляешь, Ангел! Куда ещё тебе нужно ехать? Я собирался завтра составить график твоих гастролей. Нам нужно работать. И потом родители мне все уши прожужжали про нашу свадьбу… ты словно всё забыла!
— Я ничего не забыла. Но мне нужно ехать. Дела семейные.
— Какие семейные дела, детка? Ты не запамятовала, откуда ты, случайно? А твоя приёмная семья на кладбище.
— Тебя это не касается. У меня была семья, и теперь всплыли кое-какие факты. Я должна всё это проверить. Я не могу так это оставить.
— Ну, милая, ты столько лет жила без этого, а теперь хочешь всё узнать в один день… Отдохни, приди в себя… прошлое останется в прошлом. Поверь, оно никуда не убежит. Ты найдёшь его ровно в том месте, в каком и оставила. И потом, я теперь боюсь отпускать тебя одну.
— Может, ты и прав. Подожду недельку.
— Вот и умница. Поспешишь, людей насмешишь.
— Ладно, иди, знаток русского фольклора.
Макс посмотрел на ручные часы.
— Побежал. Смотри, не исчезни до вечера!
— Постараюсь.
Макс явился поздно. Анжела уже лежала в кровати и листала журнал. Он, не смущаясь, разделся и лёг рядом. Отбросил журнал в сторону и притянул Анжелу к себе. Она не сопротивлялась.
После секса они лежали рядом, и Макс курил, умиротворённый. Анжела испытывала лёгкую досаду. Этот первый человеческий секс после всех извращений вдруг показался ей ненужным и пресным. Нет, она по-прежнему испытывала отвращение к Альберту и ко всему, что он с ней сделал, но и обычное слияние человеческих тел не вызвало отклика в её душе. Анжела приписала это шоку и решила, что ситуация пока не отпустила её. Макс выкурил сигарету и обнял Анжелу.