Мы, аристократы - 3
Шрифт:
– Сначала успокойся. Меня не бойся и не стесняйся, я тебя не съем. Вдохни, выдохни, на звёзды вон посмотри. Погода нынче ясная... и Марс, наверное, очень яркий, - я хмыкнул про себя: взойдёт - посмотрим.
Лонгботтом в точности последовал моему совету, и ему помогло.
– Поттер, я дружу с Роном и Гермионой, - заговорил он уже без заикания.
– Может, так и надо, чтобы друзья заботились обо мне во всём, до мелочей. Не знаю, до школы я жил у бабушки, друзей у меня не было. Рон со мной сначала не дружил, только насмехался, но потом почему-то стал. Гермиона не такая, она сразу была отзывчивая,
Он запнулся и уставился мимо меня в темноту, словно отыскивая там подсказку.
– Это твой фамильяр?
– спросил я, пока он собирался с мыслями.
– Не совсем. Тревора мне бабушка нашла. Жаба - хороший фамильяр для гербалиста, полезный очень. Но, Поттер, она была такая огромная и противная, эта жаба. Думаю, поэтому ритуал прошёл криво. Первая половина ритуала получилась как надо, и жаба из обычной стала волшебной, но магические узы с ней у меня не установились. Я сначала не разобрался, а когда понял, побоялся бабушке сказать. Строгая у меня бабушка - нет, она хорошая, но очень строгая. Тревор теперь хоть и волшебный, но глупее нормального фамильяра и совсем меня не слушается.
– Тогда понятно, почему он от тебя убегает. Раз у вас с ним нет магических уз, твоя магия не защищает его, поэтому ему для кожи нужна вода. Твой Тревор просто ищет влажные места.
– И что мне с ним делать?
– Тебе нужно ещё раз провести вторую часть ритуала. Если бы ты ходил на руны, ты сам сумел бы провести её. Ритуалы для фамильяров - одни из простейших, мы их уже проходили в декабре.
– А можно отпустить Тревора и взять другого фамильяра? Эти жабы такие мерзкие... Я бы лучше птичку какую-нибудь взял, синицу или горлинку.
– Можно, но если ты не хочешь, чтобы твой Тревор подох, лучше сделать это где-нибудь в апреле-мае. Ведь он станет обычной жабой, а насекомые сейчас еще не летают.
– Ты поможешь мне с ритуалом?
– обрадованно спросил Невилл.
Я мысленно ругнул себя - не надо было лезть с советами - но раз уж так получилось, пришлось согласиться.
– Напомнишь мне после весенних каникул. Но мы отвлеклись, ты ведь не о жабе поговорить пришёл.
– Да, я о друзьях. Рон как бы мой друг, только он всё время ругается и раздражается. Гермиона тоже друг, только она всё время пилит меня и поучает. Вроде бы они правильные вещи говорят, но, знаешь, надоедает очень. Они меня за дурака держат, поэтому... ну, они что думают, то и говорят. Я на людях теряюсь... не п-привык... а внутри я всё п-понимаю...
– Лонгботтом разволновался и снова стал заикаться.
– Наверное, это неправильно, что я о н-них так говорю...
– Ты скажи, в чём дело, мы разберёмся.
– Ну, проговариваются они. Получается, что Гермиона всё время жалеет, что я бестолковый и совсем не Поттер, а Рон, напротив, считает, что я хоть и бестолковый, зато не Поттер. Он тебя здорово ненавидит непонятно за что. Вы с ним вроде бы особо не сталкивались - я ничего такого не припомню.
– А Грейнджер?
– Она тебя уважает. И очень жалеет, что ты, по её словам, с пути сбился и что Слизерин на тебя плохо влияет. Она утверждает, что не доверяет тебе, но позвала же она тебя искать Блэка... и если бы не ты тогда, она бы умерла. Так вот, по этим оговоркам само напрашивается, что я у них вместо
Невилл утомлённо выдохнул и ожидающе посмотрел на меня. Я тянул с ответом, выбирая, что ему можно рассказать, если он не знаком с окклюменцией.
– Лонгботтом, мы ведь с тобой почти в один день родились. Я - тридцать первого июля, ты - тридцатого.
– Ты знаешь, когда я родился?
– удивился он.
– Знаю, опекун рассказал. Видишь ли, за полгода до нашего рождения Трелони напророчила при Дамблдоре, что рождённый в конце седьмого месяца сможет победить Тёмного Лорда. Под пророчество подпали мы с тобой, но по известным только ему причинам Дамблдор заявил тогда, что это я. Предатель сообщил это Вольдеморту, и в результате мои родители погибли, а я обзавёлся шрамом на лбу. Теперь Дамблдор считает, что я пошёл по плохой дорожке и поэтому не могу быть ребёнком пророчества. Значит, теперь это ты.
– Выходит, Рон с Гермионой нянчатся со мной, потому что меня напророчили?
Я пожал плечами.
– Это твои друзья, не мои. Тебе виднее. Ты спрашивал, почему они нас сравнивают - я ответил, что об этом думаю. Когда, говоришь, Уизли с тобой подружился?
– Примерно год назад.
– То есть, вскоре после того, как Дамблдора лишили опекунства надо мной и отдали это опекунство Малфоям?
Лонгботтом уставился на меня, прозревая.
– Точно... Но Гермиона и до этого хорошо ко мне относилась. Правда, столько внимания она мне не уделяла. Думаешь, она знает о пророчестве?
– Может, и не конкретно о нём, но Дамблдор наверняка убедил её присмотреть за тобой, потому что тебя ждут великие дела.
– Но я совсем не хочу быть этим... напророченным. Ну какой из меня герой?
– Ты идеально подходишь Дамблдору. Ему нужен именно такой герой, который никогда не скажет ему "нет".
Невилл тяжело вздохнул и надолго задумался. Я молча стоял рядом - это был не мой разговор, а его. Наконец он повернулся лицом к каменной балюстраде, облокотился на неё и, не глядя на меня, заговорил:
– Помнишь, я договаривался с тобой о встрече в первый раз? Гермиона с Роном выспросили у меня тогда, о чём я говорил с тобой. Я не думал, что от них это надо скрывать. Гермиона тогда пилила меня всю дорогу до общежития, говорила, что я наивный и что ты меня обманешь, а Рон, уже в общежитии, устроил мне целый скандал. Джордж с Фредом всё слышали и сказали ему - пусть он уймётся, потому что я никуда не пойду. Как будто меня рядом не было. Я сказал им, что им за меня это не решать и что их мои разговоры не касаются, а они только смеялись и говорили: "Никуда ты, чудик, не пойдёшь".
Он повернул кисть руки и показал мне видневшиеся на ней следы язв.
– Мадам Помфри обещала, что до каникул это пройдёт. Но, Поттер, я никогда не забуду, что Джордж с Фредом подлили мне эту дрянь. И никогда не забуду, для чего они её мне подлили. Представляешь, когда меня выписали, они подошли ко мне как ни в чём не бывало, похлопали по плечу - молодец, выжил - а когда я отвернулся от них, сказали, что я шуток не понимаю. Я их шуток никогда и не понимал, между нами.
Значит, близнецам Уизли всё-таки удалось докопаться до пределов терпения безответного Невилла.