Мы будем дома на Рождество

Даймон ХеленКей

Этим утром обнаружив, что она ушла и даже не дождалась его в закусочной как он предлагал прошлой ночью прежде, чем покинул дом своего отца, разрушило, итак, уже слабо сдерживаемый контроль. Это была неразумная и надуманная реакция, но черт возьми, это был адский поцелуй. Если она сбегала от него, от того, что они делали вместе, он знал, что это даст волю его ярости. Он бы никогда не обидел ее, никогда не обменял бы работу на секс, но это не мешало ему выйти из себя.

Он пронесся по дорожке, его тяжелые ботинки топали по доскам балансируя над грязью и

мелкими лужами растаявшего снега. Он остановился прямо позади Трэвиса.

— Где она?

Мужчина подпрыгнул на добрых три фута.

— Что с тобой?

Неоспоримый случай неконтролируемой страсти.

— Я думал, ты слышал, что я иду.

— Я думал, это рабочие топают неподалеку. Не знал, что ты пришел. — Глаза Трэвиса прищурились. — Ты в порядке?

— Нет, в последнее время.

— А. — Он кивнул, даже причмокнув губами. — Я понял.

Спенс не мог выдержать еще одну минуту сводничества, без того, чтобы умерить свое потрясение.

— Не делай этого.

— Звучит как проблема с Лилой. — Трэвис потер затылок. — Может быть, тебе следует успокоиться на секунду, прежде....

Хороший совет, но Спенс не планировал принимать его.

— Вероятно стоит, но я не собираюсь этого делать.

Трэвис выдохнул, медленно и громко, и покачал головой с категоричным взглядом ты-не-в-себе.

— В главном домике.

— Спасибо.

К тому времени, как Спенс подошел к двери его нереальный гнев превратился во что-то другое. Он не хотел напугать ее, но хотел, чтобы она знала поцелуй не был случайным. Связь между ними началась в том отеле и связывала их вместе даже сейчас.

Потом быстро сосчитав до десяти, он открыл дверь. Заняло всего не больше секунды найти ее. Она стояла, кутаясь в лыжную куртку и перчатки, пытаясь покрасить внутреннюю отделку окна, хотя было достаточно холодно, чтобы увидеть ее дыхание.

Последнее раздражение исчезло. Она не сбегала от него. Она бежала к этому.

Может быть, это из-за холодного воздуха, жалящего ее ярко-розовые щеки или наушников из искусственного меха, из-за которых она выглядела похожей на какого-то лыжного кролика. И то, каким восторгом горели ее глаза, не было никакого способа ему отказать ей в праве каждое утро спешить к строительному объекту, даже если он хотел ее где-то в другом месте с ним.

— Спенс?

— Как давно ты здесь? — Слова вышли резче, чем он планировал, но она даже бровью не повела.

Она бросила кисточку около своих резиновых сапог.

— Час.

Поскольку еще не было даже семи, он нашел ее трудолюбие более чем немного впечатляющим. Он и Трэвис были ранними пташками в «Теплицах Томаса». Митч спал бы до десяти, если бы мог, а Остин мог работать дольше, чем любой другой человек на планете — с девяти до шести в рабочий день. Ранее этим утром Лила установила защитную пленку и обвела контур окна голубой лентой, хотя на стенах еще не было отделки, поэтому не было ничего, что она могла испортить, отклонившись от темы брызгами грязно-белого.

Что привело к очевидному вопросу.

— Я не уверен, что мы уже готовы

красить здесь.

— Так и сказал Трэвис.

Спенс поддался соблазну. Он подошел, вставая перед ней, не касаясь, но достаточно близко, чтобы дотянуться если бы он хотел...а Господь знает, как он хотел этого.

— Несмотря на предупреждения, ты решила попробовать?

Она пожала плечами под своей безразмерной курткой.

— Я просто хотела посмотреть.

Большая куртка. Крошечная футболка. Спенс не думал, что может получить гораздо больше. Он страстно желал вытащить ее из всего этого.

Вместо того, чтобы жаловаться на ее одежду или его планы на потом, он согласился с потребностью, гремящей в его голове.

— Есть одна вещь, которую ты забыла, когда неслась сюда сегодня утром.

Она прикусила свою нижнюю губу.

— Что?

То, как ее волосы ниспадали на ее плечи, гладкие и блестящие, заставляло его хотеть запустить в них пальцы.

— Это.

Через все слои и несмотря на ее губы, принявшие форму крошечного «О», когда он наклонился, он не сдерживался. Его губы встретились с ее, и вызвали такой сильный фейерверк, какой был накануне вечером. Тепло пронеслось через его тело и кровь прилила к его эрекции. Он поглощал ее словно обезумев от капли алкоголя или наркотика. Ее вкус, ощущение ее рук напротив его груди, уничтожили каждую клятву, которую он когда-либо давал женщинам.

Его мать ушла. Женщины приходили и уходили из его жизни. Друзья пропадали из-за женщин в их жизнях. Он ничего не понимал в этом. Не понимал своих чувств к женщине, окутанной его руками или чем она отличается, потому что она такая и он не мог объяснить почему.

Ничего из этого не мешало ему углублять поцелуй до тех пор, пока он знал, что должен остановиться или рискнет, устроив людям невероятное шоу. Когда он отстранился и посмотрел на нее сверху вниз, он увидел раскрасневшиеся щеки и помутневшие глаза. Ее мертвая хватка на его рукаве не ослабла, хотя поцелуй закончился.

— Что это было? — Ее голос звучал слабо и с придыханием.

— Напоминание.

— О чем?

Черт, он не мог перестать желать ее. Прикосновение к ней только усилило его потребность.

— О поцелуе прошлой ночью.

— Ты на самом деле думаешь, что я забыла о нем?

Ее улыбка потрясла его. Да, эта женщина не сбегала. Это не был взгляд женщины, пытающейся скрыть свои чувства.

— Мужчине нужно быть уверенным.

Она оставила ему быстрый поцелуй, закончившийся прежде, чем он смог продолжить.

— А этой женщине нужен завтрак. Своди меня в Schmidt’s.

К тому времени, как он понял, что к чему, она сделала три шага, значительно увеличив расстояние между ними.

— Если бы я не знал лучше, я бы сказал, что ты пытаешься затащить меня в публичное место, потому что не уверена, что ты сможешь устоять передо мной в приватной обстановке.

Она подошла и скользнула рукой в его руку, направляя его в сторону двери.

— Я упоминала, что ты платишь?

И получила ответ на вопрос.