Мы будем жить

Завацкая Яна

Майер ждал меня в кабинете лично.

— А, Оттерсбах, явился! Очень хорошо. Ты как — готов к разговору с соплеменницей?

— Скажите, а она действительно парачеловек? Или просто работает на них? — поинтересовался я.

— Такой же парачеловек, как ты. Еще и похлеще. Только она матерый агент, она среди нормальных людей и не жила никогда. Так что… — Майер посуровел, — предупреждаю тебя, Оттерсбах. Ты у нас гуманист, я знаю. На красивые глазки и женские уловки вестись

не надо.

— Не беспокойтесь, — сказал я. Кажется, мне удалось подавить все нервные реакции. Сейчас вопрос только в том, нужно ли нам узнать друг друга. В принципе, мы можем рассказать о нашей первой встрече по ходу расследования дела Шефера. Но я не знаю, как строит свою защиту Иллка.

Майер распахнул дверь в соседнее помещение. Что, уже? Я слегка вздрогнул и вошел вслед за ним.

Илла Пакари, Иллка сидела за столом, я сразу вспомнил ее. С тех пор она не изменилась — все та же молодая женщина с пшеничными, коротко остриженными волосами. Взгляд серых глаз спокоен, лицо расслаблено, можно подумать, она в кресле парикмахера, а не на допросе.

Впрочем, у нее пятая ступень. Не Анквилла, конечно, но все равно очень круто.

Иллка была пристегнута к стулу больничным ремнем для фиксации, под полурасстегнутую блузку тянулись провода, и на пальцы выложенной на стол правой руки надеты колпачки с проводами, и все это хозяйство соединялось с маленьким ноутбуком на столе. Полиграф. Регистрируют реакции. У человека с пятой ступенью ятихири — ну-ну. За столом сидел незнакомый мне ОПБ-шник в очках с черной тяжелой оправой.

Иллка взглянула на меня без всякого выражения. Майер жестом указал мне на стул, и я сел.

— Вам знаком этот человек? — задал вопрос ОПБ-шник. Иллка покачала головой.

— Не могу припомнить.

Я заметил какие-то движения на мониторе полиграфа — понятия не имею, что они означают.

— Возможно, я его где-то видела, но не помню, — уточнила Иллка.

— Вы можете сказать, кто эта женщина? — обратился ОПБ-шник ко мне. Я пожал плечами.

— Мне сообщили, что это агент амару. Лично мы не знакомы.

— Однако вы предупредили эту женщину три года назад, когда мы планировали задержать ее.

— Причины, по которым так вышло, мной уже излагались неоднократно, — я взглянул прямо в его очки, — и не связаны с моим личным знакомством с этой женщиной.

Очкарик перевел взгляд на Иллку.

— Вы утверждаете, что незнакомы с этим человеком. Но он — амару?

— Этого я не могу знать, — ответила она.

— Но ведь вы можете определить… вот он, перед вами.

— Нет, конечно! — в голосе Иллки звучало удивление, — невозможно определить амару по внешности. В некоторых случаях можно предположить… Но в целом популяция слишком перемешана, и нет никаких признаков внешности, типичных именно для амару.

— Вот как — а по чему можно

определить амару? Поведение? Биография?

— Нет. И то, и другое — по крайней мере, если речь идет о внешних биографических данных — никакой роли в определении не играет. Амару можно отличить только на основании генетического анализа. Я считала, что это вам известно.

— В мире не так уж много амару… — задумчиво произнес ОПБ-шник, — несколько миллионов? Сотен тысяч?

Иллка пожала плечами.

— Не могу сказать точно.

— Вы должны знать друг друга.

— Нет, мы не знаем, конечно же, всех осознанных амару на земле. Это было бы совершенно невозможно.

— Скажите, а как вы относитесь к этому человеку? — поинтересовался очкарик. Очевидно, цель этой очной ставки — уточнить реакции Иллки на меня на детекторе лжи.

Она пожала плечами.

— Я не знаю его, как я могу к нему относиться? Симпатичный молодой человек.

— Вы встречались и раньше, по делу Лауры Шефер… как была тогда ваша фамилия? Не помните? А вы?

— Хирнштайн, — сказал я, — доктор Хирнштайн.

Все равно эта фамилия у них сохранена. Иллка кивнула.

— Ах, тогда… да, возможно, тогда мы виделись.

— Что произошло с Лаурой Шефер?

— Не знаю, — ответила Иллка, — я помню эту девочку, но она ведь недолго была на моем попечении.

— Я скажу вам, что с ней произошло, — очкарик подался вперед, — Лаура Шефер была увезена в тайный город амару. С тех пор о ней никто ничего не слышал. Ее мачеха получила фальшивое свидетельство о смерти ребенка.

— Может быть, и так, — Иллка пожала плечами, — я об этом ничего не знаю.

— Вы не тестировали ее?

— Сейчас трудно сказать. Не помню.

— Разве ваша деятельность не заключалась в том, чтобы искать кандидатов в пара… в амару?

— Нет, — ответила Иллка, глядя прямо в глаза очкарику.

— А в чем же она заключалась?

Иллка не хотела отвечать даже на такие в общем-то безвредные вопросы. И наверное, у нее были на то свои резоны. Она снова сказала что-то нейтральное, ни к чему не обязывающее. Я напряженно смотрел ей в лицо. Наверное, в этом есть смысл. Не случайно и мы с Анквиллой сразу обговорили все в подробностях — какую информацию и в каких дозах мне следует выдать ОПБ.

Значит, об Иллке я ничего не знаю…

Очкарик вздохнул.

— Мы поговорим об этом позже. Ваша вторая встреча с этим человеком произошла к Ганновере, где вы работали под именем фрау Граф. Он помог вам скрыться от ареста.

— Но мне никто не помогал! — удивленно заметила Иллка, — я уходила совершенно одна. И этого человека я точно не видела в Ганновере.

— Не надо сочинять. У нас есть запись смс, которым вас предупредили. Это были вы, не так ли? — он повернулся ко мне. Я кивнул.