Мы дрались на истребителях
Шрифт:
– Про курсовое вооружение «штуки» мы знали – две 20мм пушки в плоскостях. А что поделаешь? Строй бомбардировщиков надо разбивать, а атака на ведущего в лоб для этого очень эффективный прием.
Обломки сбитого Me-109 в лесах Карелии
– А вот интересно, таким же образом, как это делали вы, – в лоб,
– Немецкие истребители никогда не атаковали «илы» в лоб. Я таких случаев не только не видел, но даже о таких и не слышал. У «ила» курсовое вооружение 23-мм пушки и РСы – на лобовой любой истребитель в пыль разметут. Да у немцев вообще насчет лобовых слабо было.
– На какой скорости обычно атаковали вражеские бомбардировщики?
– 430-450 км/час. Ю-87 имеет скорость 350 км/час, Ю-88 – около 400 км/час. Так что на скорости в 430-450 км/час ты легко догоняешь немецкие бомбардировщики, но эта скорость не настолько велика, чтобы проскочить вперед.
– А на какой скорости вы атаковали истребители?
– 1де-то 550 км/час. Всегда оставляли запас, чтобы, случись что, можно было еще прибавить, если тебя обнаружат. Если атака внезапна, то и 550 км/час вполне хватит; если нет, то твоя большая скорость только поможет противнику увернуться от твоего удара, ты же проскочишь.
На максимальной скорости мы только догоняли, но практически никогда не атаковали. Смысла в такой атаке нет никакого. Перед стрельбой все равно надо скорость подсбрасывать.
– Все-таки неужели немцы не пытались вас от своих бомбардировщиков отсечь – ну, в тот момент, когда вы уже на дистанции огня?
– Я же говорю – нет. Хороший истребитель «мессер», но эта беготня вокруг бомбардировщиков, на виражах, да еще и на относительно малой скорости, совершенно не для него.
«Мессера» занимали позицию сверху и ждали, пока мы разобьемся на пары для преследования разбегающихся немецких бомбардировщиков. Вот на преследовании они нас и атаковали. Бывало и успешно. Увлечется наш летчик погоней и не замечает немецкой атаки. Тут они свои бомбардировщики и выручали. Я же говорил: если брать в расчет только потери среди ударных машин, то эффективность нашей и немецкой тактик одинакова.
– Эшелонирование боевых порядков вы применяли?
– Если численность группы позволяла (от шестерки и больше), то обязательно. Этот прием хорош тем, что препятствует противнику проведение вертикального маневра, вроде он от тебя оторвался, выскочил наверх, но скорость потерял, тут-то его и атакует верхний эшелон. Риск подвергнуться такой атаке вынуждает противника вести бой на «горизонталях». В свою очередь, тебе вертикальный маневр облегчается, ты наверх выскакиваешь, а верхний эшелон тебя прикрывает, пока ты потерянную скорость набираешь.
– Патрулировали
– «Качелями», только у нас это называлось «разворотами». Поднимаемся на 4000-4500 метров, потом в пике, чтобы над районом патрулирования быть на высоте 3000-3500 на максимальной скорости. Проходим над районом и снова наверх выскакиваем. Потом разворот на 180° и обратно.
– И все-таки неужели наши истребители не пытались перенять немецкую тактику?
– В чистом виде – нет. Потом, когда у нас стало больше истребителей, мы, бывало, и выделяли «группу расчистки», задачей которой было вырваться вперед и связать боем вражеские истребители в районе бомбометания (так же, как это делали немцы). Такая группа выделялась далеко не всегда.
В основном – при прикрытии бомбардировщиков (штурмовики в подавляющем большинстве случаев обходились одним непосредственным прикрытием).
Из «яков» «группу расчистки» составляли редко, обычно – из «аэрокобр» или «лавочкиных». Это было умно. Во-первых, из этих трех типов истребителей «як», в качестве истребителя непосредственного прикрытия, был самым лучшим. Во-вторых, «группа расчистки» часто вступала в бой на 4500-5000, а бывало, и до 7000 метров. Для «яка» с его маловысотным двигателем это высоковато.
В общем, правило было такое: много истребителей выделено в прикрытие – «группу расчистки» создаем, мало – обходимся только «непосредственным сопровождением». Но «непосредственное сопровождение» имелось всегда! Приказ был строг и недвусмыслен – от штурмовиков или бомбардировщиков не отрываться!
– Тогда какой смысл был в нашей тактике? Ведь потери ударных машин были не меньше немецких, а по истребителям – так, наверно, даже и больше.
– Да, наши потери были больше. Я, конечно, мог бы сказать, что наше командование исходило из принципа «на Руси народу много», но это будет неправдой. Или полуправдой.
Смысл в нашей тактике был. Что самое ценное в бомбардировщике? Самое ценное в бомбардировщике – это бомбы. Бомбардировщик создан ради одного – в нужное время и в нужном месте нанести бомбовый удар, чем решить исход наземного боя в нашу пользу. Все остальное вторично.
А что прежде всего дает бомбардировщикам возможность нанести эффективный бомбовый удар? Прежде всего – это строй. До тех пор пока бомбардировщики сохраняют строй, они имеют возможность для нанесения эффективного бомбового удара. Отсюда и задача истребителей прикрытия – сделать все, чтобы бомбардировщики сохранили строй.
– То есть, если я понял правильно, тактика наших истребителей и была рассчитана на то, чтобы ударные машины ни в коем случае не потеряли строя?
– Совершенно верно. Пойми, истребителям сопровождения никто не ставит задачу «прикрыть бомбардировщики». Это так просто говорят (хотя, конечно, с военной точки зрения это неправильное выражение). Задачу ставят на «истребительное обеспечение бомбового (или бомбоштурмового) удара». Главное – удар.