Мы из Конторы
Шрифт:
И очень удачно попадал!
— На, падла, — получай, гнида!
И ты!..
И тебе!..
Он расшвыривал «рексов», как щенят, потому что они не привыкли к столь отчаянному сопротивлению, чаще имея дело с запуганными до икоты эмигрантами и законопослушными, которые, едва их заприметив, ручки задирали, немцами. А тут напоролись на боевого, владеющего всеми возможными приемами рукопашного боя офицера, которого неудачно, потому что не до смерти, огрели дубинкой по его непутевой голове.
— Что,
Бой разворачивался в узком пространстве лестничной клетки, что давало выгоды для нападающей стороны, сводя на нет преимущество обороняющейся. Потому что нападал Herr Baumgartman. На подразделение ZET-7.
— Млеко вам — да?.. Яйки вам? Да? А не Гитлер, блин, капут? Ваш!..
А если не яйки — а по ним, по самым! А?!. Не нравится?
Забыли русского солдата? Забыли Сталинград!.. Наш!..
Тогда — получай!
И ты!
И тебе!..
Я вам покажу, падлы, хенде хохи, мать вашу фрицевскую!..
Но все ж таки численный перевес был на стороне немцев. И техническое вооружение тоже.
Кто-то, исхитрившись, ткнул полковника в живот электрошокером, отчего того подбросило под потолок, другой, уже в падении, огрел дубинкой и пустил в лицо струю удушающего газа, отчего Herr Baumgartman обмяк и, хватая ртом воздух, свалился на пол.
Враг был повержен!
— Rusisch Swain! — сказал кто-то из «рексов», неся в горсти свои не уместившиеся под «броником» и потому разбитые части тела.
— Сам — швайн! — прохрипел полковник. — И папа твой — швайн, и мама — швайн!..
За что его огрели еще раз, хоть что он кричал, не поняли.
Огрели, чтобы утихомирить.
После чего в соответствии с требованием параграфа fihr стали составлять протокол, куда вносить причиненные спецподразделению ZET-7, а также подъезду убытки, дабы представить виновнику счет. Стали считать синяки, шишки и царапины на стенах, разбитые подъездные стекла, вазочки и потоптанные цветы, вырванные из горшочков.
Все как положено, как положено в Германии, где всегда, во всех случаях должна быть виновная сторона, на которую будут отнесены все издержки. А буде виновная сторона отдаст богу душу, то на его вторую половину, на его детей или внуков! И никуда они не денутся — и будут платить! Будут — как миленькие!
Но, уже начав было подсчет убытков, вдруг вспомнили о главном виновнике баталии, из-за которого вся эта заварушка случилась — о том «прохожем» с коробкой. Которого на поле боя не оказалось! Потому что он покинул его по-английски — не прощаясь. А тут еще случилась путаница.
— Где он?
— Кто?
— Русский! — орали, срывая голос, филеры.
— Вот
— Да вы что — это не он!
— Но он же русский! — справедливо возмущались «рексы». — И он оказал сопротивление!
— Да-да — русский, но это совсем другой русский, это тот русский, которого вы должны были защищать!
— А чего же он тогда нас бил? — недоуменно пожимали кевларовыми плечами немецкие бойцы.
— Так вы ж его по голове — дубинкой.
— Так он же первый начал!..
Наконец, кое-как разобравшись, кинулись в погоню. Сперва на улицу. Но, узнав, что из подъезда никто не выходил, бросились на чердак и на крышу.
— Вон он!
И верно!.. Беглец балансировал на самом краю крыши, намереваясь упасть вниз.
— Halt! — крикнули бойцы, карабкаясь по черепице. И снова: — Hende hoch!
Что беглец и сделал, четко выполнив команду, — поднял руки и заскользил вниз по крыше. Не упав лишь потому, что каким-то чудом зацепился за водосток.
К нему подскочили, схватили за руки, огрели по голове и втащили обратно на крышу.
Да, это был он — прохожий среднего возраста, роста и комплекции с незапоминающимся лицом! Тот, что вошел в подъезд с коробкой в руке.
— А где коробка? — крикнул кто-то.
— Какая?
— Та, что он нес в руках! С бомбой!
— Там, возле квартиры!
И крыша вмиг опустела.
И подъезд.
И двор.
И улица.
Жильцов всех квартир эвакуировали.
И соседних подъездов.
И соседних домов.
Как предписывает инструкция. Потому что если рванет и, не дай бог, кого-нибудь убьет или покалечит, то федеральному правительству придется платить им компенсации!
Все отхлынули…
В ходе операции наметилась пауза, которая могла закончиться не скоро. И… как угодно!..
Глава 28
Твою мать!.. Как же так могло выйти-то!..
В отчаянии подумал он. Так лопухнуться! Как самому распоследнему кретину! А все потому, что самонадеянность! И еще — Германия! Дома бы он такой промашки ни за что не допустил!..
А здесь — допустил! Прошляпил!
Ведь подозревал. Ведь глядел. И… Все равно не углядел!..
Эти-то откуда взялись?! Как снег на голову! Этих он совершенно упустил из виду!..
Вон они, повысовывались!..
И — верно!.. Из окна той мертвой, без признаков жизни квартиры, чуть не выползая на подоконник, полезли объективы видеокамер! Сразу двух! Направленных на дом «объекта». Вернее, на двор, где, суетясь, разворачивалась боевая операция, бегали бойцы в бронежилетах и шлемах с забралами.