Мы из Конторы
Шрифт:
— Я не знаю. Я первый раз в жизни его видел! Честное слово!
Контрразведчики переглянулись. Как же они так лопухнулись-то? Ведь это же самое обычное дело, когда шпион посылает вместо себя на конспиративную квартиру какого-нибудь случайного прохожего, чтобы узнать, нет ли там засады.
И этот — послал!
И они поверили.
Потому что нельзя было не поверить. Вернее — невозможно! Из-за коробки!.. Кабы не коробка, они могли бы вести себя потише — запустили диверсанта в помещение и там без шума повязали бы его.
Но
В коробке могла быть бомба!
Бомба могла взорваться!
Дом рухнуть!
Добропорядочные немцы погибнуть!
За что кто-то должен был бы ответить!
Они!
И надо им это, чтобы до конца дней своих жить на социале и выплачивать семьям пострадавших компенсации!..
Вот они и отреагировали. Причем именно так, как рассчитывал русский диверсант, пославший своей жертве кремовый торт. А сам — не пришел!
Где же его теперь искать?
— Вы сможете узнать человека, который вручил вам торт, если, к примеру, случайно встретите его на улице?
— Не знаю, неуверен, вряд ли, — засомневался арестованный. — У него было какое-то очень незапоминающееся лицо.
— Он говорил по-немецки?
— Да.
— Хорошо?
— Скорее нет, чем да. Он неправильно строил многие фразы, и у него был акцент. Мне кажется, вернее, я уверен, что он не был не немцем.
— А кем?
— Иностранцем. Может быть, русским.
— Почему вы так решили?
— Не знаю — но мне кажется, он — русский!
— Вы можете его описать?
— Я попробую… Среднего роста, пожалуй что метр семьдесят — семьдесят пять, немолодой, но и не старый, скорее лет сорока, чем пятидесяти, с бородой, такой небольшой, но ухоженной, в очках…
— А прическа?
— Прическа? У него был хвостик, знаете, такой, когда забирают волосы сзади.
Действительно, невзрачная личность.
— Где вы с ним познакомились?
— Это не я, это — он со мной! Я не хотел!
Он подошел ко мне в пивной…
Глава 30
Просьба была невинной — вручить подарок имениннице. И была весьма убедительной, потому что исходила от очень представительного на вид мужчины и подкреплялась деньгами. Тремя сотнями евро.
— Ваше лицо внушает мне доверие.
— Да?.. И что с того?
— Я прошу вас помочь мне, у меня безвыходная ситуация — сегодня у одной моей знакомой день рождения.
— Я очень рад.
— Я — тоже. Я должен поздравить ее — не могу не поздравить! Я ее десять лет поздравляю — каждый год во что бы то ни стало, день в день — это традиция, которую я не хочу, не могу прервать. Если сегодня она не получит подарок, она вообразит черт знает что. И заболеет. И, наверное, даже умрет, потому что у нее такая тонкая организация психики.
— Сочувствую, но я не понимаю, при чем здесь я?
— При том, что я хочу, чтобы вы поздравили ее вместо меня.
— Вы шутите?! Я не могу заявиться в дом к незнакомой, которой ни разу не видел,
— Понимаете, ситуация весьма щекотливая… Дело в том, что именинница вышла замуж за человека, который меня знает и терпеть не может! Мне нельзя там появляться.
Ах вот оно в чем дело — тогда понятно… Соблазнил чужую жену, наставив мужу рога, а теперь, справедливо опасаясь, что его спустят с лестницы, посылает вместо себя другого.
Так должен был подумать собеседник просителя.
И точно так и подумал. Потому что это было самое простое и понятное объяснение.
Впрочем, могли быть и другие. Например, что через него желают передать что-нибудь противозаконное — ну там наркотики или оружие…
— Вы только не подумайте чего-нибудь плохого. Это будет всего лишь торт! Мы пойдем и купим его вместе, или даже вы сами, чтобы вы не вообразили, что я хочу воспользоваться вашей добротой в преступных целях.
Только торт и поздравления, и ничего кроме!
Если вы согласитесь, я заплачу! Я дам вам — сто евро.
Двести!..
Триста!..
Между прочим, очень приличные для немца деньги.
— Ну я не знаю… Разве только чтобы не травмировать вашу приятельницу.
— Да-да, конечно, чтобы не травмировать… Исключительно из-за заботы о ее здоровье! Только съездить по адресу, поздравить и вручить подарок!..
Вот так все и было. Ничего он не придумал!..
— Вы сможете подтвердить это на суде под присягой?
— Да, конечно!
Это все он — это не я!
Допустим — так.
— Сейчас мы попробуем составить с вашей помощью его фоторобот. Вы согласны?
— Да, да, конечно!
Еще бы он им отказал!..
Стали составлять фоторобот. Здесь же, на ноутбуке, используя специальную программу, которая выводила на экран фрагменты мужских лиц.
— Какой у него был абрис лица? Круглый, узкий, широкий, приплюснутый, грушевидный?..
— Скорее узкий.
— Такой?
— Да, пожалуй, такой.
— Уши прижатые, оттопыренные, округлые, вытянутые с загнутыми внутрь краями?
Такие?..
Или такие?..
— Вот эти, последние, большие и оттопыренные.
— Хорошо…
Теперь нос.
Прямой, длинный, короткий, с горбинкой, курносый, с широко расставленными крыльями ноздрей…
— По-моему, чуть курносый…
Постепенно из фрагментов чужих лиц вырастало новое лицо. Неизвестного злодея. Которого скоро будет искать вся немецкая полиция, и не только немецкая.
— Губы?..
— Подбородок?..
— Разрез глаз?..
Ну и рожа!.. Никакая…
Фоторобот получился на славу — очень схожий с оригиналом! Вот что значит передовая западная техника! Если бы можно было поставить его впритирку с фото оригинала, то они почти ничем бы не отличались ни овалом лица, ни ушами, ни носом, ни глазами. Они были бы как близнецы-братья — фоторобот и тот человек, что вручил «объекту» торт.