Мы из подводного космоса
Шрифт:
Он сидел один в купе, тупо уставившись в окно. А за окном расстилалась только чернота ночи. Вот мелькнул фонарь на каком-то переезде и снова темнота. Мрак. «Вот и она так же мелькнула в моей жизни и – темнота. Что я для неё. Ветеран – «дряхлый воин!», как говорили древние греки». Такой сильный с виду флотский офицер заплакал. Глухое рыдание вырвалось из его груди. Он сдержался, но предательская слеза медленно покатилась по его лицу, очищая душу…
А на другой день, едва он вошел домой, услышал, как разрывается телефон. Ему звонила Ирина.
71. Далёкая звезда
Подводная лодка круто повернула на волне вправо и легла на Инкерманские створы, отлично видимые в вечерних сумерках. «Севастополь родной, мы вернулись домой …», – радостно пропел штурман, довольный, что поход заканчивается и, благодаря его мастерству, офицеры ещё успеют сегодня посидеть в ресторане «Приморский». Холодный февральский ветер из крымских степей леденил глаза, выбивал слезу, швырял брызги в лицо, но радость распирала молодых офицеров, «…ещё немного, ещё чуть-чуть». Лодка ошвартовалась у причала подводников в Южной бухте. Командир проверил внешний вид «нетерпеливо бьющих копытами» старших лейтенантов – минёра, штурмана и капитан-лейтенанта – механика, вздохнул, что не может пойти с ними, и сказал: «К подъёму флага быть на корабле». «Есть!», – весело ответили «поручики Ржевские» и скрылись во тьме.
Если весь город был уже в полусне, то ресторан «Приморский», несмотря на будний день, продолжал ещё набирать обороты. «Пароход белый-беленький, чёрный дым над трубой, мы по палубе бегали, целовались с тобой», – приятным баритоном пел популярную в то время песню на стихи Геннадия Шпаликова солист оркестра. Офицеры сделали заказ: лангет с жареным картофелем, селёдочка с лучком и штофик водочки. После первой рюмки лица их стали пунцовыми, сказывалась вахта на ветру, глаза красными, но это не мешало им оценивать представителей прекрасного пола и даже давать лёгкий комментарий. Этот профессиональный трёп способствовал хорошему аппетиту.
Её он заметил сразу же, как только она вошла в зал ресторана в сопровождении гражданского мужчины. Они сели недалеко от молодых офицеров. Она была задумчиво-прекрасна. Какие-то проблемы делали её лицо заботливым. Но глаза, миндалевидные чёрные, глаза дочери Моисея, и белоснежная кожа, кроткая улыбка – притягивали и манили. Красивая грива волос обрамляла её лицо. В ней была слабость, что так нравится мужчинам, была нежность. Она была Женщиной. Она была Женщиной его мечты.
Только по молодости можно делать такие ошибки, он понял это поздно, когда уже приглашал её на танец. В этот момент она разговаривала с мужчиной на повышенных тонах. Богиня посмотрела на него с некоторым интересом, потом очень вежливо отказала. Он почувствовал, как проваливается сквозь землю. Когда он вернулся за свой стол, не просто красный, а багрово-ярко-красный, у него было только одно желание – немедленно уйти. Друзья удержали его, а официантка, пожилая женщина по-матерински пожалела его: «Не расстраивайтесь, пригласите кого-нибудь другого». Это окончательно добило его. Вечер был испорчен …
Через несколько лет он увидел её на экране кинотеатра. Да, это она. Красивая, нежная, недоступная, поэтому ещё более желанная. Мечта, далёкая, несбыточная, прекрасная. Мечта и тайна. Никто не знал о его тайной королеве. Он даже себе боялся признаться. Кто она и кто он!!!
Безответная тайная любовь – самое прекрасное человеческое чувство, потому что оно никогда и ничем не будет омрачено. Он её обожал, он на неё молился. Ещё через несколько лет он узнал, что она ведущая актриса одного известного театра в Москве. Он чаще стал видеть её на телеэкране: то она играла в спектакле, то у неё брали интервью. Потом он увидел её в кино в главной роли рядом с Михаилом Ульяновым и другими большими артистами. Он радовался за неё, он гордился ею.
Однажды он узнал, что она замужем за актёром своего театра. Брак счастливый.
Ещё через несколько лет выяснилось, что её муж тяжело заболел. Она приложила колоссальные усилия, чтобы вытащить его. Его-то она вытащила, а сама надорвалась. Видимо, все свои жизненные силы отдала мужу. Её спасти не удалось. Смерть забрала её как самую нежную и самую красивую, там, мол, где большинство, тоже нужны такие.
Когда моряк узнал о её смерти, он, не говоря ни слова, надел парадную морскую форму и выехал из Севастополя в Москву. Через Дом Актёра он узнал, на каком кладбище она похоронена. Он купил прекрасный букет белоснежных роз и прибыл на кладбище. Ему показали её могилу. Он второй раз в жизни приблизился к Женщине своей мечты. Седой адмирал стал на колени, вынул из кармана мешочек с севастопольской землёй, той землёй, на которой началась её творческая жизнь, землёй её молодости, её Севастопольского театра имени Луначарского, и аккуратно высыпал землю на могилу. Затем уложил белые розы, по три справа и слева на её груди. Потом обнял и поцеловал надгробный камень.
На нём было написано два слова: «Алла Балтер».
72. Таинственные встречи
Мы, моряки, – народ суеверный. Если идём в море на один день, собираемся, как на неделю. А если выход планируется на неделю, то собираемся, как на месяц. Никогда не говорим, даже сами себе, что придём с моря в такой-то час. Всякое может случиться. У многих из нас есть талисманы, которые помогают переносить невзгоды и тяготы морской службы. И всё это не случайно. Есть какая-то необъяснимость, таинственность в событиях, которые порой с нами – моряками происходят. Особенно, мне кажется, это связано с женщинами. Что-то в них есть магическое, даже колдовское и, более того, мистическое.
Суеверия моряков. А.Мазин.
Первый раз это случилось со мной в далёкие лейтенантские годы. Счастливые годы жизни! Я, прослужив год на подводной лодке на Севере, в бухте с романтическим названием Ягельная, вырвался в отпуск в родной Ленинград. Как говорил Аркадий Райкин, я пел, я свистел, я решал кроссворды. Неуёмная радость охватила меня дома. Мама не могла нарадоваться. Она писала мне на Север, что боится незнакомых ей слов: Сайда Губа, посёлок Ягельное, Ура Губа, Оленья Губа. Она страдала, что сын находится в таких страшных местах, где только олени, мох ягель, да рыба сайда. И не замерзающее зимой, вопреки всем законам физики, море. Баренцево море – часть Северного Ледовитого океана, где всегда ветры, штормовые волны, ледяная стужа и северные сияния. Она не знала, как угодить мне после годичной разлуки. Какую она испекла ватрушку по случаю моего прибытия домой! Я до сих пор помню её аромат и неземной вкус. Она же предложила мне совершить поездку на остров Валаам, сейчас, мол, все туда ездят. Это модно!
Сказано – сделано. Вот я в одноместной каюте на шикарном трехпалубном теплоходе. Сервис по тем временам потрясающий. Сразу же принял душ, хотя накануне ходил в баню. Мне казалось, что элегантный душ и затем обед в ресторане – это элементы красивой жизни, которые мы иногда видели в зарубежных фильмах. Я чувствовал себя Жераром Филиппом. Моё молодое тело полностью подчинялось мне. Я ощущал силу, неуемную энергию. Я был на пике энергетики. И тут я впервые увидел Её. Не красавица, слава Богу. Я этих писаных красавиц не терплю. Они, на мой вкус, отвратительны. Они жеманны и насквозь лживы. Моя пассия была приятная, обаятельная девушка, в окружении близких родственников, с которыми она совершала путешествие. Незнакомка тоже увидела меня, мне даже показалось, что в этот момент она вздрогнула. Моя мальчишеская скромность, нежность, восхищение и моя энергия, видимо, передались ей. Она заинтересовалась мной. Мужчины это сразу чувствуют. Но я был очень стеснительный. Это моя беда. Я всегда робел при виде интересных мне женщин. Так, робко поглядывая друг на друга, мы общались взглядами. И даже эта малость была для меня чрезвычайно приятна. В то время мы были так целомудренно воспитаны.