Мы из спецназа. Дикие
Шрифт:
– Уж извини, браток, мы честно играли. Так уж вышло, что слабое звено - ты.
– Ошибаешься! Хрен бы ты меня подстрелил, если бы не этот мудак.
– Парень сипло раскашлялся, на губах у него выступила кровь.
– За кого хоть умираешь? За Атамана?
Губы умирающего сложились в подобие улыбки.
– За Клан умираю. И за Магистра.
– Чего, чего?
– Ты не поймешь…
– Куда уж мне, - Мишаня тоскливо поглядел в сторону Василисы. Колдунья продолжала стоять у крыльца, ни секунды не сомневаясь, что небесные силы должным образом позаботятся о ней.
– Только я, братан, бабуль
– Ты не живой, - раненого скрутила жестокая судорога. Он уже не говорил, а хрипел, каждое слово выталкивая из себя жесточайшим усилием: - Ты труп!… Давно уже труп!…
Кровь напополам с кашлем выплеснула ему на подбородок, и Шебукин в растерянности поднялся.
– Кто бы кому говорил… - пробормотал он. Подобно Василисе, он также сохранял невозмутимость, хотя по идее ему следовало сейчас спасаться со всех ног. Даже если приедет грузовичок с СОБРом, то разбираться - кто прав, а кто не очень - эти ребята не будут…
Но ему повезло. Первыми во двор ворвались две машины с «кандагаровцами». Из передней вылетел Серега Маркелов, из второй выбрались Харитонов с Лосевым - все трое вооруженные автоматами «Калашникова».
– Как ты тут?
– держа автомат наперевес, Дима Харитонов крутанулся на месте, мимоходом заглянул в избушку.
– Да не крутись ты, все нормально.
– Ничего себе нормально! Пять трупарей мне сделал!
– Зато Василису живой сохранил.
– Ее-то сохранил, а вот Гринева не уберег. В больничку парня отправили.
– Не понял?
– брови у Мишани поползли вверх.
– Он же к вам звонить побежал!
– К сожалению, не добежал. Звонил нам уже с пулей в бедре. У нас еще третий кадиллак был, - с ним и отправили к врачам.
– Мда… - Шебукин покачал головой.
– Выходит, прав был Васек насчет судьбы.
– Какой еще судьбы?
– Да так это я, о своем… - Мишаня кивнул в сторону въезжающей во двор кавалькады милицейских машин.
– Иди вон отдувайся. Чувствую, жарить нас будут по полной.
– Вот же черт!… Быстро, однако, приехали… - передав автомат Шебукину, Дмитрий достал из кармана удостоверение.
– Ладно, как-нибудь отмажемся, не впервой…
С готовностью подняв руки над головой, он отважно двинулся навстречу милиции. Михаил с интересом смотрел ему вслед. В то, что блюстители правопорядка не будут в них стрелять, он уже не особенно верил. Обстоятельствами распоряжались не логика и не закон, - всем заправляла злодейка-судьба - и только она…
Глава 19
Сцена, которую Зимин застал в занавешенном от прихожей предбанничке, произвела на него тягостное впечатление. Двое местных упырей-лесовичков, пыхтя от усердия, насиловали дебелую Лизу. Выражаясь точнее, насиловал только один, второй стоял рядом, придерживая полные ноги женщины за щиколотки, - не то помогал, не то получал от своего присутствия своеобразное удовольствие. Собственно, насилием происходящее трудно было назвать, поскольку никакого сопротивления молодая женщина не оказывала. Напротив - беспрепятственно позволяла мять свои крупные вислые груди и, лежа на стареньком полушубке, безмятежно посасывала отрезанный от медовых сот кусок. Она не охала и не ахала подобно киношным притворяшкам,
Отвернувшись, Стас хотел было пройти мимо, но сознание самовольно взбурлило, и на миг он представил, что то же самое могло происходить с Мариной или Марго. Возможно, даже в этом же самом закутке с такими же упырями. Допущение было не самым изуверским, однако даже его хватило, чтобы кровь бросилась ему в голову. Позабыв о плече, Зимин рванулся вперед и, особенно не группируясь, ударил ногой стоящего к нему спиной мужчину. Крякнув, тот перелетел через парочку, приземлившись прямиком на груду сваленных в углу мешков с тряпками. Тот, что трудился над Лизой, вскинулся костистым телом, недоуменно взглянув на Зимина, потянулся к стоящему у стены карабину.
– Не успеешь!
– предупредил его Стас.
– Разложу на составные части! И так разложу, что ни одна тварь потом не соберет!
Вероятно, сказано это было должным тоном, потому что рука боевика замерла на полпути. Само собой, мужичок пыжился, изображая безудержную отвагу, но получалось у него скверно. Если физиономия бандита еще сохраняла какие-то элементы отваги, то мужское естество насильника откровенно предавало хозяина, стремительно увядая, из горделивого жезла превращаясь в сморщенную улитку.
– Ты кто, в натуре, такой? Чего тебе надо?
– севшим голосом проговорил он.
– А я тебе сейчас растолкую, чмо болотное!… - Стас с готовностью шагнул вперед. Он даже успел прикинуть, в какую болевую точку нанесет удар, не сомневаясь, что даже со своим травмированным плечом сумеет без хлопот справиться с любителями женской плоти.
Неизвестно, каких глупостей он мог бы натворить, но его спасло вмешательство часового. Вовремя заглянув в дом, страж Зимина разом охватил взглядом сложившуюся ситуацию, приняв единственно верное решение. В отличие от незадачливых насильников, он обладал более выверенной реакцией, и, спустя мгновение, Стас ощутил вдавленный в спину винтовочный ствол.
– Еще шаг - и кончу тебя, баклан…
Стас повернул к нему перекошенное от ярости лицо.
– А сумеешь?
– Чего ж не суметь? У меня таких, как ты, на прикладе - аж девять рыл. Ты будешь десятым.
Говорил хозяин винтовки тусклым сипловатым голосом, и именно будничность его интонаций заставила Зимина присмиреть. Жизнь научила его отличать силу от слабости, а решимость от трусости. Этот мужичок не был ни сильным, ни слабым, - он был просто убийцей со стажем. Глядел спокойно и скучно, а оружие держал уверенно, как держат мотыгу или косу. Можно было не сомневаться, что свой карабин часовой пустит в ход без раздумий.
– Ты что же, коллекционер?
– Почему? Просто веду счет трупам.
– Ага, из простого человеческого интереса… - фыркнул Стас.
– Точно!… А теперь давай на выход, красавец. Чего людям зря мешать?
– На выход, конечно, можно, только тебе самому не противно от того, что они тут вытворяют?
– Чего же тут противного? Наоборот забавно. Или, может, ты тоже хотел присоединиться?
– часовой родил на лице скучноватую улыбку.
– Я-то не против, только это их баба, не твоя.