Мы из спецназа. Лагерь

Щупов Андрей Олегович

–  Может, и так, да только не будем спешить. Свои законные бабки я выиграл, а твой бой перенесем на более удобные сроки.
– Желтоватые глаза с усмешкой взглянули на ворочающегося Гриню, с интересом перекочевали на Стаса.
– А ты, оказывается, ничего, Капитан! Кое-что умеешь.

–  Я и не скрывал.

–  Так может, поработаешь у меня в команде?

–  А сколько у вас платят?

–  Ишь, ты! Сразу схватываешь что надо.
– Папа хмыкнул.
– Что касается бабок, то все зависит от тебя. Будешь управляться с соперниками, не обидим.

На это Стас промолчал. Говорить было нечего, его статус без того приподнялся на пару делений. И

не слишком тревожило то, что в лице того же Чана он приобрел смертельного врага. Паренек еще придумает, чем отомстить, а в том, что отомстить он обязательно попытается, Зимин ничуть не сомневался. Впрочем, на это Стасу было глубоко начихать. Главное, что сегодня ему удалось сделать первый существенный шажок в карьере бандита. Судя по всему, Папе он понравился, а значит, можно было рассчитывать на дальнейшее продвижение по службе. Хотелось надеяться, что сдержит свое слово Папа и в отношении пацаненка.

–  Мы это… Про Натовца толковали… - начал было он, но Папа перебил его энергичным кивком.

–  Все в силе, красавчик, не напрягайся.

–  Значит, мне можно идти?

–  Идти?
– вельможным жестом Папа указал на заставленный бутылками стол.
– Разве ты не хочешь к нам присоединиться?

–  Я-то хочу, но для начала надо бы в душ, да и с рубахой что-то решить.

–  Это все к Любаше. Объяснит все и покажет.

–  Без проблем!
– легко поднявшись с места, Любаша танцующей походкой двинулась к Стасу. Приблизившись, дохнула в лицо винными парами, игриво похлопала по голой груди.
– Пойдем, мальчишечка. Девочка все тебе покажет…

***

Как выяснилось, кокетливая девочка и впрямь готова была показать ему абсолютно все. Едва оказавшись за порогом душа, она тут же стащила через голову тесную блузку, без малейших комплексов стянула с себя джинсы. Все это комком полетело в сторону шкафчиков, а в Зимина словно таран вонзилась ее распухшая грудь. Голая, Любаша, и впрямь выглядела чрезвычайно эффектно. Хотя может, и чересчур эффектно - без деликатных тонкостей, которые так нравились Стасу. Сложением и грацией хозяйка лагеря скорее напоминала цирковую лошадь. Тем не менее, успехи Любаши оказались куда более значительнее, нежели потуги медведеподобного Грини.

–  Ну, давай же! Чего стоишь истуканом?…

Стас и не заметил, как очутился под струями душа в обнимку с гладкотелой дамочкой. Ее напор обескураживал. Самое скверное, что деваться было некуда, - подобно советским резидентам, оказывающимся в тех или иных капиталистических странах, он вынужден был соглашаться на роль соблазнителя. Терзаемый ее жадным слюнявым ртом, он еще сделал попытку отмежеваться от любовных игрищ, но и тут потерпел фиаско. Ссылка на безжалостный удар в пах, оказалась совершенно несостоятельной. Вернее, Зимина выдало собственное тело, предательски предъявившее Любаше готовое к работе орудие труда. Маленького этого казуса было достаточно, чтобы она продолжила свои жаркие домогательства. При этом действовала Любаша с пугающим исступлением, живо натянув ему на член импортную резинку, лаская Зимина попеременно руками и ртом, не забывая пускать в ход свои атлетические ноги. Подозревая, что очень скоро подобное действо может превратиться в нечто большее, Зимин в свою очередь перешел в атаку. Не хватало еще быть изнасилованным представительницей слабого пола! То есть, слабой ее назвать было трудно, но даже это обстоятельство не делало его роль менее постыдной.

Эта женщина

и впрямь возбуждала, но не как возможная подруга и любовница, - в Любаше он видел исключительно врага, и как злейшего врага собирался взять ее силой, чего никогда ранее ни с кем другим еще не проделывал. Этому было одно-единственное объяснение: ее гипертрофированная женственность абсолютно не стыковалась с внутренней жесткостью. Перед Стасом было хищное, жаждущее совокупления тело и ничего больше. И, впиваясь пальцами в ее резиновые груди, он видел перед собой не женщину, а ослепительно красивое животное, видел самку, ищущую самца.

–  Возьми меня, зверь!
– она почти рычала.
– Чего ты тянешь, чмо!…

Церемониться с этим распаленным обезумевшим телом было, в самом деле, глупо, и рывком развернув Любашу к себе спиной, Стас согнул ее крючком, безо всяких предварительных ласк одним ударом вошел в ее влажную, раздавшуюся вширь вагину. Руками при этом он с силой сжимал ее талию, пресекая малейшие попытки развернуться. Впрочем, такое обращение, похоже, ей даже нравилось. Ягодицами она исступленно толкалась в его живот и, запрокидывая голову, то и дело издавала звериные звуки. Впервые в жизни Стас ощутил то, что, должно быть, ощущают все насильники мира - тот жутковатый восторг, что хмелит ум и гейзером ошпаривает душу. Он был собственником этого скользкого подвижного тела, хозяином этих раздвинутых ног и напряженных гимнастических ягодиц. Его власть над этой женщиной была беспредельной. Он волен был взять ее бесчисленное число раз, а волен был и убить. Во всяком случае, именно эта драконья мысль рано или поздно приходит в головенку любого насильника, и совладать с ней удается далеко не всем…

Когда опустошающий взрыв накрыл его жаркой волной, он на какое-то время попросту отключился. А секундой позже, разжав руки, выскользнул из женского лона и, шаткой походкой едва добрел до душевой кабинки, где и шлепнулся на кафельный пол под режущие струи воды. С усталостью неведомо откуда накатило и жуткое безразличие. Разом стало на все наплевать, шелестящими качелями мир раскачивался перед глазами, не вызывая ни малейшего любопытства. И не хотелось уже реагировать ни на смачные остроты Любаши, ни на то, с какой беззастенчивостью она подмывала промежность всего в двух шагах от него, легко и просто раздвигая сильные ноги, шлепая мыльными руками по мускулистому животу и тяжелой груди.

–  А волосы я однажды уже отращивала. И тут, и там.
– Любаша поочередно поерошила ежик волос на голове и в паху.
– Ничего хорошего. И мыть накладно, и для ментов удобно.

–  Для ментов?
– тускло удивился Стас.

–  А ты как думал! Они ведь нашего брата за эти два места только хватают. И как хватают!
– фиг, трепыхнешься!…

Покончив с умыванием, она словно в пончо завернулась в махровое полотенце, на прощание махнула ему широкой кистью.

–  На ринге ты, действительно, капитан, а вот с бабами пока не очень. Даже одного раза толком не выдержал.

Зимин вяло пожал плечами.

–  Зато ты себя показала на все сто.

–  Что было, то и предъявила.
– Скаламбурила хозяйка лагеря.
– Иначе не умею.

Возразить на это было абсолютно нечего. Многоопытная волчица, она и впрямь знала цену своим словам и своим телесным возможностям…

Уже выходя из душа, Любаша снисходительно бросила:

–  Одежду посмотришь в раздевалке. Там в шкафах всего полно, так что выбирай. И не забудь снять резинку. Сказать по правде, в таком состоянии она тебе не слишком идет…