Мы из Тайной канцелярии
Шрифт:
Но нам повезло: мы добирались к Трубецким в казённой карете. Иван уступил место на козлах наёмному кучеру и забрался внутрь. Несмотря на сырую погоду, настроение было замечательным.
— Ладно всё получилось, — заговорил копиист.
Он ни на секунду не расставался с прижатым к сердцу холщовым мешочком, в нём находились драгоценности, которые мы собирались вернуть владельцу.
— Неплохо, — согласился я. — Сам не ожидал такого. Похоже, мы с тобой сработались, братишка.
— Что есть, то есть. Покражу
— По скоморохам не всё ясно. Не выходят у меня из головы те слова, что мёртвый поляк написал.
— «Скарб» и «ваза»?
— Они самые. Тот лях явно имел в виду что-то более серьёзное, чем часики Миниха в горшке. Может, я конечно, и усложняю, а Хрипунов прав…
Мои слова были прерваны, карета остановилась.
— Эй, служивые! Вылазьте, приехали, — зычно прокричал кучер.
— Потом договорим, — сказал я.
Дворня Трубецких при виде нас забегала, как тараканы по кухне. Больше всех суетился дворецкий Гаврила.
— Судари, могу ли я быть чем-нибудь полезен?
— Дома барин? — спросил я у него.
— Изволят быть у себя. О вас доложить? — угодливо согнулся он.
— Всенепременно докладывай.
— Осмелюсь спросить, а по какому поводу визит?
— А это уже не твоё дело, братец. Барину сами скажем, тет-а-тет. По французски парле?
Гаврила отрицательно замотал головой.
— Не парле значит, — констатировал я. — Ну чего на меня смотришь? Дуй к барину, докладывай, что мы прибыли.
Встреча с князем произошла всё в том же кабинете. Недавно в нём произвели уборку, пахло только что вымытым полом и табаком. Дожидаясь нас, Трубецкой соизволил раскурить трубочку.
Мы вошли уверенной солдатской походкой, встали в дверях.
Вид у кригс-комиссара был деловитый, настрой решительный. Не привык князь к хорошим известиям от Тайной канцелярии, готовился устроить выволочку нерадивым следователям, пометать в них громы да молнии.
— Ваша светлость, — Иван слегка опустил подбородок.
Я последовал его примеру, приветствуя вельможу.
— Пришли?! — рявкнул Трубецкой, да так, что у нас уши заложило.
— Как видите, — не стал отпираться я.
Меня князь раньше не видел, но никакого любопытства у него я не вызывал. Подумаешь, ещё один мелкий клерк, писарюга. Правда, во взгляде появилось ещё больше злости.
«Боже, какой индюк!» — в сердцах подумал я.
«Не то слово!» — мысленно согласился Иван.
— Я же велел с пустыми руками ко мне не приходить! — снова загрохотал Трубецкой.
— Позвольте! — рассердился Иван. — Отнюдь не с пустыми руками. Мы свой хлеб даром не едим.
Он с нарочитым небрежением высыпал перед Трубецким содержимое мешочка.
— Что это? — не сразу понял кригс-комиссар.
— А вы взгляните, ваша светлость. Узнаёте?
Князь внимательно посмотрел на драгоценности,
— Добро! Хвалю.
— Спасибо, ваша милость, — поклонились мы.
— Татя вызнали? — Металла в голосе у Трубецкого убавилось, равно как и пренебрежения к тлям, осмелившимся потревожить покой сиятельного вельможи.
— Вызнали, — подтвердил Иван. — Поручик Бутырского полка Карташов. Схвачен нами самолично и препровождён в крепость.
Трубецкой грохнул по столу кулаком, да так, что драгоценности подпрыгнули и едва не посыпались на пол.
— Вот шельма! Всего-то два раза у меня бывал и уже обнести успел! Кол ему в задницу.
— Это мы успеем, — заверил я. — Не сомневайтесь. Что заслужил, то и получит.
— Сознался уже?
— Почти, — хмыкнул Иван, скосившись на мой слегка потрёпанный после схватки вид. Не получилось у меня привести себя в порядок полностью. — Завтра допрос учиним, как положено, вызнаем всё, показания запишем. Вас всенепременно в известность поставим, что да как.
— Толково!
Князь дёрнул за шнур колокольчика, велел позвать Анастасию Гавриловну. Та явилась, шурша юбками, стараясь выглядеть кроткой невинной овечкой. Я в жизни многое повидал, но столь явное лицемерие вызвало у меня зубовный скрежет. Перед нами разыгрывался хорошо отрепетированный спектакль, причём каждый из актёров прекрасно осознавал, что ломает комедию. Не было тут примерной и любящей супруги, не было верного мужа. Лишь два комедианта: развратных, подлых и вороватых. Но они старательно играли в семью, не сознавая, что зрители давным-давно их раскусили.
Из мыслей Ивана я знал, что он чувствует то же самое. Происходящее его коробило, как и меня.
На лице дамы появилось брезгливое выражение. Она одарила нас презрительной улыбкой.
— Милый, ты звал меня?
— Смотри, дорогая, — чересчур бравурно воскликнул Трубецкой. — И года не прошло — сыскалась потеря!
— Вот радость-то! — без особых эмоций произнесла женщина.
Ну да, не её цацки же, чему радоваться? Хотя эта невозмутимость тоже показалась мне напускной. Руки у дамочки явно дрожали, и этот тремор не ускользнул ни от кого, разве что только от мужа.
— А знаешь, кто ворюгой оказался? — почти выкрикнул Трубецкой.
— Кто? — с деланным равнодушием спросила княгиня.
— Да Карташов, поручик! Ты его вряд ли помнишь, он у нас и бывал-то всего ничего. Поди ж ты, я б на него и не подумал, прислугу перепорол.
— И правильно сделал, — похвалила Анастасия Гавриловна. — Ежли дворню в узде не держать, так она совсем распоясается. Наука лишней не будет. А вам, молодые люди, от меня искренняя благодарность за то, что татя сыскали.
Мы вежливо склонили головы.