Мы, монстры. Книга 2: Иные

Вернер Тим

Вдруг с диким шипением, то ли прорвав, то ли перемахнув линию обороны, к Иному метнулась огромная черная кошка. Тот отмахнулся молниеносно, не глядя, левой рукой — правой все еще удерживал меч у груди Нивена — и та, взвизгнув, вылетела за пределы круга. Под плащом, слегка разошедшемся на груди во время удара, мелькнуло ожерелье с несколькими зелеными камнями, и Нивен подумал: он еще и бусы на битву нацепил?

У остальных он бус не видел… Что это? Какой-то символ у Иных? Кто главный — у того

и бусы?

А камни были непростыми: как будто бы теплыми, как будто бы светились изнутри. Были как будто... живыми?

— А это даже интересно, — проговорил тем временем противник и сделал шаг назад, опуская меч. И зачем-то представился. — Я — Онхал.

"Это шанс", — понял Нивен. Ему дали шанс. Крошечный, ничтожный, но шанс. Если он у них главный — не зря же все толпятся вокруг, прикрывая, и бусы эти точно не зря — если он главный и если удастся его убить...

— Нивен, — ответил он.

Шагнул, сделал обманный выпад правой рукой с зажатом в ней мече, в последний момент сместился в сторону, ударил левой и... меч провалился в пустоту. И стало больно в груди.

Существо выбросило меч вперед и тоже сместилось так быстро, что Нивен даже не успел заметить, в какой момент это произошло. Его хитроумный удар привел лишь к тому, что он не умер мгновенно — меч не попал прямо в сердце. Но пробил грудь.

— Скучно, — холодно произнес тем временем противник, рывком достал оружие. Нивен упал на колено, пытаясь опереться рукой о землю, удержаться, чтоб не рухнуть плашмя. Существо брезгливо вытерло клинок о него же и шагнуло мимо — снова в бой.

Если с обычными эльфами еще можно было сделать хоть что-то, то этот, казалось, одной рукой положит половину армии. Второй не тронет другую половину только затем, чтоб посмотреть на побоище. И поговорить. Ему же скучно!

Нивен все-таки упал — не смог удержаться. И дышать не мог. "Лаэф!" — хотел крикнуть он, но не вышло.

А потом его схватили за плечи, перевернули.

Йен.

Живой, рыжий идиот…

Нивен даже попытался улыбнуться.

— Нивен! — позвал тот, встряхнул за плечи.

***

Лаэф же — услышал. Вздохнул протяжно — вой ветра среди темных скал. Но сделал последнее возможное — набросил тень на обоих.

***

— Ты умираешь? — Йен всмотрелся в глаза. Говорят, когда человек умирает, в глазах гаснет свет. А как понять, умирает ли этот, у которого света в глазах не было отродясь?

Нивен вдруг вцепился в руку так, что показалось: сейчас сломает. Выдохнул,

подавшись вперед:

— Оже... релье...

— Об этом ты сейчас хочешь поговорить? — поднял бровь Йен.

— У… главного… на шее…

Йен где-то слышал: перед смертью люди могут бредить. Эльфы, выходит, тоже? И как понять, кто тут главный? Как тут вообще хоть что-то можно понять?

— Ты бредишь? — уточнил Йен. И сам понял, как глупо звучат его вопросы. Как Нивен ответит, если он — бредит? Да и не каждый умирающий признает, что он умирает. Люди как правило страх как не любят умирать.

А Нивен неожиданно, все так же удерживаясь за его руку, сел.

“Тебя и правда не добьешь”, — растерянно подумал Йен.

Это хорошо или плохо?

— Забери чертовы бусы! — неожиданно четко, даже злобно, процедил Нивен.

Закрыл глаза и рухнул на спину. Рука в зеленой перчатке в последний раз сжала запястье и скользнула на землю.

А это? Хорошо или плохо?

Плохо, понял Йен.

Конечно же, плохо.

***

— Ух'эр! — рявкнул Лаэф так, что услышали земля и небо, птицы и звери. Только люди не услышали.

Люди всегда были глуховаты.

— Не могу! — голос Ух’эра нехорошо звенел.

— Тэхэ тоже не могла, — прошипел Лаэф. — И ничего! Птиц уронила! Давай, брат.

Ух’эр не ответил.

Сосредоточенно тянул золотую нить, чтобы не слишком резко — не оборвать. И не слишком слабо — иначе упустит ребенка окончательно. А откуда ему доставать погибшего, если у него даже царства больше нет?

***

Первый глоток воздуха обжег изнутри. Нивен с трудом поднялся на локте. Он видел все, как в тумане. В жарком, тягучем и жидком, но застывающем от холода времени.

Огромными прыжками зверь несся к тому самому Иному существу, существо разворачивалось навстречу, выбрасывая меч в его сторону. В зверя летел град стрел. И уже несколько десятков торчало, впившись в золотистую шкуру.

Зверь прыгнул на врага.

Существо не боялось — оно точно знало, что успеет. Что сможет. В прыжке грудь зверя была не защищена, и уж оно-то, в отличие от своих подданных, обладало достаточной силой, чтобы пробить, добравшись до сердца.