Мы наш, мы новый…
Шрифт:
– Нет, но…
– Я вас понял. Но я сейчас только отдаю распоряжения и требую их неукоснительного исполнения. Четыре зала, по два в обеих столицах, и анонс о бесплатном просмотре в течение недели с первого числа. По конкретному выполнению вопросы есть?
– Откуда будет идти финансирование?
– Проблемы с финансами?
– Проблем нет, более того – мы сумели закрыть все кредиты, чтобы не переплачивать процентов, в настоящий момент мы имеем абсолютно свободные полтора миллиона рублей, которые я пока не знаю куда направить.
– Отлично. Полмиллиона сразу переводите
– Оттуда же пойдет и финансирование этой затеи?
– Все правильно.
– Антон Сергеевич, а служба безопасности-то тут при чем? Мы как бы привыкли тратить деньги, а не зарабатывать, – не на шутку разволновался Варламов, сразу почувствовавший, что для него начинается жаркая пора. А что тут скажешь, прав он.
– Потом. Все потом. Иван Гансович, если нет вопросов, то я продолжу. Иван Петрович, вам надлежит подготовить оборудование для укомплектования четырех просмотровых залов – все, что нужно, вплоть до нот. Далее нужна будет подвижная лаборатория, монтажная, одним словом – передвижная киностудия. Все нужно организовать таким образом, чтобы снимать фильмы даже в пути.
– Да как же…
– А вот так, как будто спектакль. Потребуется оборудовать несколько вагонов. Я предполагаю, что три, а еще иметь складской вагон для декораций и мастерской. Мы будем в пути двадцать дней – за это время успеем кое-что снять. Анатолий Михайлович, это полностью ложится на ваши плечи. Потребуются не просто вагоны, а большие, изготовьте их из четырехосных платформ, что используются под уголь.
– Хорошо, – спокойно кивнул директор завода.
– Как все это переделать – вот Иван Петрович, с ним и разбирайтесь, что да к чему. Только помните: время.
– Хорошо.
Как видно, Белозеров был готов к любому развитию ситуации – наверное, попривык, работая в таком странном месте. Опять же за эти годы, молодой инженер успел превратиться в зрелого рассудительного мужчину с недюжинной хваткой. Антон был вынужден признать, что, окажись этот человек в Порт-Артуре, тамошние предприятия работали бы с куда большей отдачей. Нет, Зимов вполне справлялся, но Белозеров мог дать ему сто очков вперед: повышение производительности в полтора раза – это минимум. Сегодня в Маньчжурской армии каждый десятый снаряд был концерновским, в войска уже поставлено две сотни пулеметов, уже два месяца, как заработал патронный цех, и все это под руководством Белозерова, без каких-либо понуканий со стороны учредителей концерна, благодаря его единолично принятому решению.
– Но у нас может и не оказаться всего необходимого в достаточном количестве, – встрепенулся Палухин.
– Иван Гансович? – Антон обернулся к финансисту.
– Не вижу причин для беспокойства. Я так понимаю, что в запасе есть примерно месяц, – пусть подает список, наши представители успеют все закупить в Европе и доставить в Россию еще до вашего прибытия.
– Я так понимаю, судя по количеству людей на борту «Светланы», вы вывезли практически всю свою труппу?
Палухин только кивнул, сразу давая понять, что необходимость переговорить с людьми о предстоящей поездке он уже уяснил.
Вообще все как-то загорелись задором Антона,
– Раз уж вы не отпустили меня вместе со всеми, выходит, со мной еще не закончено.
– Правильно понимаешь. Итак. Свяжешься со своими людьми в обеих столицах. Пусть все поставят с ног на уши, пусть носом землю роют, подкупают, угрожают, но вытащат всю подноготную на этого святого отца Гапона. Такие люди не могут где-нибудь не наследить.
– А чем он-то опасен? Я понял, что вы хотите надавить на горло революционерам, но он никогда не высказывал политических требований. Он просто отстаивает интересы рабочих.
– Это пока. Дальше будет хуже, потому что аппетит приходит во время еды. В тот момент, когда он осознает, что стоит ему пожелать – и многие тысячи людей пойдут за ним, разве он сумеет устоять?
– Ну вы-то смогли, – не удержавшись, хохотнул Варлам.
– Не смешно. А потом, сколько людей пойдут за мной? Десять тысяч. Хорошо, найдутся сочувствующие – и всего наберется двадцать. А Гапон через месяц-другой сможет вывести на улицу больше ста тысяч. А как ты думаешь – что будет, если на улицу выйдет столько народу?
– Дак в столице не хватит никаких полицейских, чтобы порядок соблюсти, – армию нужно будет привлекать.
– А что будет, если в полицейских и солдат из толпы начнут стрелять?
– Вы думаете…
– Эти твари забрасывают бомбами не только представителей власти: бомбы рвутся в парках отдыха, убивая эксплуататоров, а попросту – мужчин, женщин и детей. Взрывают купцов и промышленников, которые отказываются дать деньги на революционную деятельность. Убивают полицейских, чтобы совершить очередное ограбление почтовой кареты или банка, а потом со спокойной совестью проедают и спускают в варьете и на проституток большую часть этих денег, которые они якобы экспроприируют для революционной борьбы с прогнившим режимом. Неужели, ты думаешь, их остановит то, что кто-то там погибнет? Уверен, что и ты сейчас относишься к этому, как к чему-то постороннему, никоим образом не касающемуся тебя. Не надо отворачивать взгляд, это нормальная реакция. «Моя хата с краю – ничего не знаю…» Так бы ты к этому и относился. Но я ставлю задачу, а ты ее выполняешь, потому что тебе плевать на остальных, только не на тех, кто тебе стал близок и дорог. Ведь так?
– Гхм…
– А вот мне не плевать. Мне не плевать на русских людей, которых хотят использовать заграничные толстосумы, чтобы ослабить Россию и оторвать от нее кусок пожирнее, использовать и выбросить как ненужную вещь. И с этими суками нужно бороться их же методами. Но сейчас нужно предотвратить, а вот потом мы будем бить, бить по самому больному.
– По кошельку?
– Как тебе перспектива быть причастным к разорению какого-нибудь богатейшего дома где-нибудь у черта на куличках – в Германии или в Америке?