Мы нашли Мессию…
Шрифт:
– Да, мелкая, – Реувен собрал в пучок кудрявые густые волосы сестренки и перекинул их на ее лицо. Малышка стала похожа на копну темных лохматых волос.
– Опять ты лохматишься! – возмутилась Софочка. – Ты всегда лохматишься, когда не хочешь говорить!
– Ты задаешь слишком много вопросов – ответил Реувен. – Меня могут еще не отпустить.
– Мама с папой могут не опустить?
– Нет, чужой дядя может не отпустить, – ответил брат.
– Чужой дядя?! – сквозь лохматые курчавые волосы смотрели два больших удивленных карих глаза. Софочка даже забыла вернуть волосы на место.
– Ну,
– Я знаю, что Всевышний все равно делает, что хочет, и дядя милиционер ничего не сможет сделать, если Он решит… – убежденно произнесла Софочка, затем добавила, – я попрошу маму почитать Тиелим 45 , чтобы дядя милиционер не разрешил тебе уехать.
– Но почему ты не хочешь, чтобы я уехал? – нахмурился Реувен.
45
В русской Библии называется Псалтырь. В еврейской традиции его нередко используют в качестве молитвенника и на различные случаи жизни читают определенные Псалмы.
– Потому что мы будем скучать и плакать, – глаза, все еще прикрытые взлохмаченными волосами, вдруг стали влажными.
– Понимаешь, Софик, мне это очень нужно! Я надеюсь, что скоро и вы сможете уехать в Израиль. Там наша родина. Там жили Авраам, Ицхак и Яков. Там жил царь Давид, про которого мы читаем в Торе… – Реувен собирался еще что-то добавить, но Софочка убрала волосы с лица и, нахмурившись, перебила.
– А почему тогда мама и папа не хотят ехать?
– Мама и папа пока нужны здесь. Мне кажется, если к нам в город приедет другой раввин, тогда папа с мамой тоже смогут уехать в Израиль.
– Тогда нужно просить, чтобы другой раввин приехал? – допытывалась девочка.
– Думаю, что это очень хорошая мысль! – обрадовался парень. – Давай лучше будем об этом просить.
– Хорошо, я попрошу у мамы, чтобы она Тиелим прочитала чтобы мы смогли с тобой поехать, – согласилась малышка, – чтобы я смогла пойти в школу на следующий год в Израиле.
– Ага! Помнишь, что мы все друг другу желаем на Песах 46 ?
– На следующий год в Иерусалиме…? – неуверенно произнесла Софочка.
46
Песах – еврейская Пасха. В этот праздник евреи вспоминают как Всевышний вывел народ из Египетского рабства.
– Так точно! – бодро ответил брат.
– Если ты уедешь раньше, я все равно буду очень скучать! – глаза Софочки все время были «на мокром месте», и старшему брату стоило больших усилий вести разговор так, чтобы она не расплакалась.
Все время ожидания сестренка пыталась прижаться к руке старшего брата при малейшей возможности. Давид иногда обижался, считая, что младшая сестренка больше любит Реувена.
– Давид, перестань ревновать, – качала головой мать – Софочка просто боится, что
– Да, я тебя очень люблю, – вздохнула девочка. – Если и ты уедешь, тогда я совсем-совсем буду скучать! Не уезжай, пожалуйста!
– Не уеду, – искренне пообещал Давид. – Если только вместе с тобой, с папой и мамой, а может и с Петей.
В один из обычных августовских дней мужчины ушли на работу, Давид как всегда убежал с Петей на очередную репетицию или какую-то затею ребят. Софочка, которую мать решила до школы обучить ивриту, чтобы девочка воспринимала написанные слова Торы раньше, чем начала читать по букварю, старательно выводила буквы иврита.
– Мам, неужели так пишется (тода 47 )? – улыбнулась она. – Так красиво! Мне нравится – заключила девочка уверенно.
– Да, именно так на иврите пишется «спасибо», – подтвердила Рут Вениаминовна, заглянув через плечо дочери в ее тетрадку.
Софочка сидела напротив окна, чтобы стол лучше освещался. Подняв глаза, женщина увидела, как почтальон кладет в их почтовый ящик какой-то конверт. Сердце матери ёкнуло, предчувствуя тревогу. Рут Вениаминовна торопливо вышла на улицу и направилась к калитке.
47
Спасибо
– Мам, ты куда? – услышала она вслед.
– Сейчас вернусь, – почти крикнула женщина, понимая, что отошла от двери, и дочь может не услышать.
Достав конверт из почтового ящика, Рут Вениаминовна взглянула на обратный адрес – ОВИР их района. Руки женщины задрожали. Она не знала, что в конверте, но при любом исходе волновалась. Ведь если откажут, она по опыту знала, что сын не успокоится, и это может привести его на скамью подсудимых. А если разрешат – значит им предстоит долгая разлука. Постояв немного, она решительным шагом направилась в дом, подошла к телефону и набрала рабочий номер сына.
– Здравствуйте, не могли бы Вы пригласить Реувена к аппарату? – попросила она, услышав голос. Через минуту женщина сообщила.
– Реувен, тебе пришло письмо из ОВИРа.
– И что там? – голос парня дрогнул.
– Не знаю, я не вскрывала. Письмо же твое.
– Мам, не томи, открой и прочитай мне – Реувен готов был начать подпрыгивать от нетерпения.
– Хорошо – послышался звук вскрываемого конверта – здесь написано, что завтра в одиннадцать дня ты должен прийти и забрать свои документы.
– И все? Никакого намека на то, каким будет ответ? – разочарованно протянул парень.
– Никакого, – в голосе Рут Вениаминовны тоже послышалось разочарование.
Реувен едва дождался утра. Он заранее отпросился на работе, проснулся еще до рассвета и теперь не знал, чем занять свое время до одиннадцати. В половине одиннадцатого он стоял в очереди к окошку выдачи в ОВИР с десятками других таких же, изнывающих от неизвестности, стремящихся выехать в различные уголки мира. Большинство получали всю свою папку документов и начинали возмущаться. Ясно было, что это отказ. Девушка за стойкой только пожимала плечами: