Мы никогда не умрем

Баюн София

Хуже всего, что и Мартин и Риша страдали. Прямо сейчас. Из-за него. Из-за своей любви к нему. Потому что он любил их.

Потому, что он повез Ришу в театр, заставил выступать на чертовой сцене, думая, что помогает ей осуществить мечту. На самом деле он помогал Мари показать товар. И он, Вик, этот товар выгодно оттенял своей злой, хищной страстью.

Он сжал кулаки так, что ногти глубоко впились в кожу.

— Что я ей скажу, Мартин?

«Не хочешь ты — дай мне! Вик, ее нельзя оставлять одну, ты представляешь,

о чем она думает?!»

— Нет, Мартин. Не сегодня. Не в этот раз. Больше не будет сказок о справедливости и добре. И сопереживании. Посмотри лучше, что я нашел в журнале Веры.

Он держал в руках кусок глянцевой страницы. Интервью Мари.

Мартин пробежал глазами по строчкам, но он не искал то, что хотел показать Вик — эти слова и так словно были подсвечены красным.

«А если кто хочет об искусстве со мной поговорить, сказать, что таким, как я там не место — пусть придет ко мне и выскажет претензии вслух. Мой адрес…»

— Я теперь точно знаю, что должен делать. Наверное, впервые в жизни так отчетливо и ясно. Ты не сможешь мне помешать, Мартин, — грустно пробормотал Вик, складывая обрывок в карман. — А знаешь, почему? Потому что ты хочешь того же. И ты согласен со мной. Скажи правду, Мартин. Скажи, я узнаю, если ты солжешь. И если ты сможешь честно ответить «нет», я ничего не сделаю. Но ты ведь хочешь того же, чего хочу я?

Мартин закрыл глаза. Это была ловушка. Его собственная ярость и непримиримая борьба со злом загнали его в ловушку. И Вик цинично захлопнул ее.

«Да», — выдохнул он.

…

Близился вечер. Вик встал с земли, отряхнул одежду и в последний раз с тоской посмотрел на воду.

— Ну что же.

Он вышел из леса, и несколько минут стоял на опушке, закрыв глаза.

— Мартин, где живет Рита, ты помнишь? Она как-то говорила.

«Зачем она тебе?»

— Хочу попросить ее о помощи. Сейчас нам всем нужна помощь, и друзья должны поддерживать друг друга, не-так-ли? Ну же, Мартин, я сам могу вспомнить. Но я клянусь, что не собираюсь ничего с ней делать.

Мартин вздохнул. Он помнил дом, который она называла. В деревне вообще-то было не так много домов, Вик мог стучать по очереди в каждый, и скорее всего нашел бы ее быстрее, чем обошел половину.

«Идем».

Вик шел быстрым, размеренным шагом. Путь от леса до деревни теперь занимал у него около двадцати минут. Добежать он мог бы и быстрее, но он не собирался никуда нестись, сломя голову. Ему больше некуда было торопиться и некого спасать.

Дойдя до дома Риты, он постучал, прислушавшись к лаю собак. Что-то смутно знакомое брезжило в этом доме и во дворе, видневшемся сквозь забор.

Ему открыла немолодая, грузная женщина в цветастом халате. Вик с почти детским восторгом узнал ее — надо же, столько лет жить в одной деревне, и не узнать мать девушки, с которой дружил!

— Здравствуйте, уважаемая! Не волнуйтесь,

мне не нужна ваша клубника, я хочу видеть вашу дочь! — весело сказал он.

— Ритку чтоль? — хрипло отозвалась она.

Не было цветных реек на огороде. О доме явно заботились, но на нем лежала неуловимая печать запустения. Словно люди иногда исчезают не несколько недель, а потом не слишком-то стараются устранить последствия.

— Ее. Могу я зайти во двор?

— Заходи, раз пришел, — коротко бросила женщина, заходя в дом.

Вик стоял во дворе и разглядывал грядки с клубникой. Он клубнику никогда не любил, а с того дня испытывал к ней какое-то инстинктивное отвращение.

— Вик! Ты на ягоды посмотреть пришел? Тебе нарвать? — весело окликнула его Рита.

Волосы она заплела в косу, а на ее лице совсем не было косметики. Было видно, что она не собиралась никуда идти.

Наверное, показаться ему в таком виде означало некое особое доверие.

Он вымученно улыбнулся ей:

— Прогуляемся?

…

Потребовалось три круга по деревне, чтобы Вик закончил рассказ. С каждым словом Рита становилась все бледнее, а под конец вырвала у него руку, за которую он ее держал и разрыдалась.

— Вот ведь мудаки! Ненавижу, твари!

Она подняла на него полные ярости черные глаза.

— Вот как, да?! Вот так оно происходит, вот такая вера в справедливую любовь?! Да в хер не упиралось такое искусство!

Вик невольно залюбовался. Рите шла злость. И именно в этот момент он отчетливо понял, что делать.

— Не кричи. Мне нужна твоя помощь, Рит.

— Что нужно?! Могу в окна влазить и глотки перегрызать!

— Было бы неплохо, но у меня решение поизящнее, театралы мы или быдло деревенское? Тебе не придется пачкать свои красивые ручки, — его тонкие губы сломала непривычная усмешка. Словно напряглись какие-то мышцы, которые он раньше не использовал.

А невидимый листок с ролью, с нарочитыми словами, все еще неслышно шуршал в кармане.

— И что же?..

— Сначала скажи мне, ты обещаешь мне, что мы доведем дело до конца?

— Вик, — внезапно улыбнулась ему Рита, и он с восторгом узнал знакомый оскал Виконта на ее лице. — Ты сейчас отнял у меня последнее, во что я верила. Вот теперь мне уже на все насрать.

— Чего же ты хочешь, Рит?

Она подошла к нему. Прижалась к нему, и он почувствовал, как ровно стучит ее сердце. Рита не боялась, выдыхая это слово. Не была во власти ненависти и злости.

— Боли, — коротко выдохнула она.

…

Вик все же зашел к Рише. Мартину пришлось приложить все усилия и даже прибегнуть к шантажу. И вместо того, чтобы ночевать в лесу, он отправился к Рише домой. Никто не говорил ему уйти, Ришин отец смотрел куда-то сквозь него. Вик заставил Ришу выпить снотворного и лечь спать. Он всю ночь просидел в углу ее комнаты.