Мы, Николай II
Шрифт:
В этот момент королева, буду пока называть её так, пока не познакомлюсь поближе, гордо отплыла от меня, а я оказался под каким-то совершенно невообразимым огромным балдахином, украшенным вышивками, стразами, перьями. Сверху всего этого великолепия располагались две обезьяны — были это чучела животных или живые представители африканской фауны, мне неизвестно и поныне. С обоих сторон меня окружали важные дядьки в парадных мундирах и шапках, отороченных мехом, а спереди вышагивал солдатик в высоченных платформах, живо напомнивший мне одну из игрушек моего детства. Чуть поодаль я разглядел
Мозг начал действовать рационально. Как я здесь оказался мы выясним позже. Пока примем за основу, что я император Николай. Бред, какой бред. Отставить. Дальше — его, то есть теперь мою красавицу-супругу зовут после крещения Александра Фёдоровна. Ники и Аликс, — заботливо подсказал мозг. Так, с этим разобрались. Пожилая дама, соответственно, — моя, точнее Николая Александровича Романова матушка. Как бишь её? Мария Фёдоровна. Немецких имён этих дам я, конечно, не вспомню, лучше надо было учить историю. Год у нас — 1896, день — 14 мая.
Что ещё я помню про коронацию? Торжества шли долго, потчевали вкусно, горы подарков, вечером 18 мая был бал у французского посланника, на котором новоиспечённый император вытанцовывал вместе с супругой, что вызвало огромное недовольство в обществе. Так плохо танцевали? — я непроизвольно улыбнулся. Нет, тут что-то иное.
И в этот момент мой мозг буквально пронзило страшное словосочетание — Ходынское поле. Буквально считанные дни отделяли меня от одной из самых страшных трагедий века девятнадцатого, не столько даже числом жертв, сколько своими последствиями для авторитета действующего монарха.
Пока мы здесь развлекаемся, разодетые, как дурацкие павлины, там после ужасной давки будут растаскивать и вывозить сотни, а возможно и тысячи трупов.
Твою мать! Надо срочно что-то предпринимать, иначе, дорогой самозваный Николай, тебя вместе с семьёй через 22 года ждёт страшный подвал и терновый венец мученика.
Эта мысль вызвала во мне гнев. Ну уж нет, я постараюсь всё изменить. История не терпит сослагательного наклонения, но в данном случае ей придётся потерпеть. Скорее бы закончился этот маскарад, чтобы выдохнуть, собраться с мыслями и попытаться изменить ход истории.
Эх, сейчас бы включить хотя бы самый захудалый смартфон. Измени ход истории, если почти ничего не помнишь и никого в лицо не узнаёшь. И тут мне вспомнилось знакомое лицо, которое я увидел в Успенском соборе. Неожиданно я понял — кто это. Портрет этого человека долгие годы висел у кровати моей матери. Это же Иоанн Кронштадтский, бессребреник и великий молитвенник, святой, к которому со своими семейными проблемами всегда обращалась моя
Мозг лихорадочно работал. Кто организует коронационные мероприятия и отвечает за их проведение? Конечно же твой новый «дядя» Сергей Александрович Романов — пятый сын Александра II; московский генерал-губернатор, первый председатель Императорского православного палестинского общества. А помогают ему (скорее всего) родные братья — Владимир, Павел и Алексей. Похоже отсутствие смартфона положительно влияло на мой мозг — в критической ситуации он начал извлекать из глубин памяти давно забытую мною информацию.
Не буду утомлять вас подробностями этого помпезного и бесконечного дня. Помню, что вышагивали мы очень долго, посетили Архангельский собор, приветственно махали бурлящей праздничной толпе с балкона. Присесть удалось только во время торжественного обеда в Грановитой палате. Меню этой трапезы я когда-то уже видел в Третьяковской галерее, поэтому рисунок Виктора Васнецова особо моего внимания не привлёк. Несмотря на мрачные мысли, аппетит по доброй традиции меня не подводил. Хорошо помню вкус бесподобного рассольника, паровую стерлядь, барашка, пирожки и салат из спаржи. Больше всего порадовал десерт — фантастически вкусное мороженое и нежные кусочки фруктов в вине.
Супруга пыталась развлекать меня милыми невинными фразами, но завладеть моим вниманием ей не удалось, отвечал я коротко и односложно. Мысли мои были далеко от этой светской беседы. Я старался улыбаться, но взгляд от обеденных блюд поднимал редко. Красота вокруг была необыкновенная, но обилие гостей и гул их застольных разговоров начали меня раздражать. В какой-то момент, ближе к десерту, ко мне пришло осознание, что довольно худой, с усами и аккуратной бородкой человек, сидящий на некотором расстоянии от нас с «супругой» справа и есть «мой дядя» — Сергей Александрович Романов, московский генерал-губернатор.
Но ведь для начала разговора надо как-то обратиться к человеку. Не дядя Серёжа, в конце концов, мне его называть. Лучше всего — по имени-отчеству. Я отодвинул от себя вычурную тарелку, промокнул расписной салфеткой губы, и, стараясь выдавить из себя дежурную улыбку, повернулся к своему соседу по застолью справа.
— Сергей Александрович, я хочу, пользуясь случаем, от всей души поблагодарить Вас за прекрасную организацию коронационных торжеств, — моя улыбка стала ещё чуть шире. — Но я хотел бы после обеда обсудить организацию предстоящих народных гуляний на Ходынском поле.
— Ваше Величество, с удовольствием, — на самом деле особого удовольствия на его лице я не увидел. — Давайте проведём небольшой семейный совет после трапезы.
Согласно кивнув головой, я уверенно взял правой рукой бокал шампанского и осушил его одним глотком. Разговор предстоял непростой, нервный. Шампанское взорвалось в голове ярким фейерверком, даря уставшему мозгу краткий миг эйфории.
— Я требую продолжения банкета, — голосом незабвенного Юрия Яковлева взвизгнул проказливый бесёнок в моей голове. Да, скучать мне здесь явно не придётся!