«Мы одной крови». Десант из будущего
Шрифт:
– Вали отсюда, – прохрипел Женька. – Нах пошел, говорю…
Финн что-то сказал, выплюнул зуб. Не желал, значит, чтобы в спину стреляли.
Земляков качнул стволом в сторону ворот, что на улицу вели, опустил винтовку. Надо сумку поднять. Не дай бог пропадет. Вот же идиот Евгений Германович, сунулся в драку со всей почтой секретной…
Финн брел к воротам. Оглянулся на лежащего фенриха.
– Готов он. Вали, вали отсюда, – сказал Женька.
Офицер действительно хрипеть уже перестал. Руки, зажимавшие пробитое горло, разжались, глаза
Капрал вышел за ворота – неуверенно затопали сапоги, – побежал. Это он правильно…
Женька спешно содрал с пояса покойника-фенриха кобуру, нагреб в карманы винтовочных патронов и рванул к калитке. Винтовка и неудобная сумка с обрывками ремня страшно мешали…
В «подкроватном» доме все было спокойно. «Минно-взрывные» баллоны мирно ждали на месте – порченный шипеть давно перестал. Женька жадно попил из-под крана – вода текла исправно. Надо же, словно сто лет прошло, а водопроводу хоть бы что. Звук перестрелок удалился – сейчас яростно палили в северной части города – наши добрались до моста у залива.
Своих Женька увидел только часа через полтора – четверо разведчиков осторожно двигались вдоль домов. Женька, на всякий случай пригнувшись за подоконником, окликнул:
– Эй, славяне, не стреляйте! Свои! Проверены здесь дома. Вы майора Жириновского бойцы?
Жириновского автоматчики почему-то не знали, но с их озабоченным ротным Женька разговаривал уже через десять минут. Лейтенант взглянул на удостоверение, в серьезность ситуации вник. Эвакуация трофейной спецтехники дело важное, содействие окажут.
Катил в тыл Земляков с удобством – сидел у заднего борта трехтонки, придерживал ногами баул с «трофейным секретным грузом», машина была полна пустых снарядных ящиков – громыхали ужасно. Заскорузлый воротник тер порезанную шею, жрать хотелось как из пушки. В остальном ничего. До Арсаллми довезут, дальше попыхтеть придется. Но карман галифе оттягивал вполне надежный «лахти» [55] . Еще бы еще ремешок у полевой сумки изловчиться починить…
55
«Лахти» – Lahti L-35 финский 9-миллиметровый восьмизарядный пистолет. Несмотря на внешнее сходство с «парабеллумом», пистолет существенно отличался по устройству и был создан специально для эксплуатации в «северных условиях».
20 июня
Вечер.
Выборг взят. Финны спешно отходят на водный рубеж к Кивисалми.
Глава восьмая
20–21 июня
У
северо-восточнее хутора Арсаллми
20.35
– Я думал, мортиру волокут на конной тяге, – сказали из-за толстого ствола.
Коваленко стоял под сосной, небрежно держа автомат – массивный «суоми» выглядел в лапе старшего лейтенанта легковесной пневматической игрушкой.
Женька опустил баул, рухнул на дорожную пыль рядом – последний километр марш-броска товарища переводчика чуть не угробил. От хутора до озера оказалось значительно дальше, чем помнилось. И вообще это не легководолазное снаряжение, а чушки свинцовые.
– Ты продышись, продышись, – посоветовало начальство. – Прямо трактор какой-то. Значит, сходил нормально? Молодец. Мы тебя, правда, к обеду ждали.
Женька попытался сплюнуть клейкую слюну, махнул дрожащей рукой в сторону хутора и за хутор.
– Да я бы помог, – не совсем правильно понял Коваленко вялую жестикуляцию курьера. – Но ты по дороге прешься, думаю, высунусь навстречу, демаскирую. При нашем-то птичьем положении…
Спорить сил не было, Земляков вытер потное лицо пилоткой – остались красноватые кирпичные разводы.
– Пойдем, умоешься. Очки-то не потерял? – старший лейтенант подхватил проклятый тюк за лямки…
– Я просто говорю, что это странно, – прошептала Марина, по привычке отмахиваясь веточкой от комаров. Вообще-то, после натирания пахучей жидкостью, что вместе с водолазным костюмом принес очкарик-переводчик, насекомые бойцов облетали.
Павло Захарович закряхтел:
– Та чо такое? Отож охфицеры. Московские! Оно секретна там все.
Злиться себе Марина запретила – Торчку уже сорок лет. В прошлом человек живет, в досоветском. Образование, можно сказать, церковно-приходское, сплошь замшелый, отсюда и нерешительность, да и трусоватость. И Трофимов только глазами хлопает. Его, конечно, привлекать было нельзя. Без году неделя в контрразведке, мальчишка совсем. Впрочем, следственного опыта ни у кого нет. Торчок в СМЕРШе чуть больше двух месяцев. Оба, как говорил Варварин, «глухи к нюансам».
Старшина Шведова прикусила губу. Не отвлекаться. Объяснить еще раз. Больше опереться не на кого, придется обойтись наличными силами. Приказать бы, да здесь не учебный полк, старшинской лычки для гавканья маловато.
– Ты, Павло Захарович, сам подумай. Прибыла опергруппа из Москвы, с самого Верха. Ей дадут прикрытие, сопровождающего, транспорт нормальный, или не дадут?
– Ото ж, оно, прикрытие, – Торчок кивнул на Леху.
Трофимов вздохнул – сам понимал, какое из него прикрытие. В свежих бинтах младший сержант выглядел поприличнее, но все равно… Хиловатое сопровождение для московских гостей. Да, выходит, и не встречались они с местными представителями контрразведки. Отчего бы это?