Мы оседлаем бурю
Шрифт:
Разведчики не ошиблись. За прижавшимся к побережью лесом простиралась только голая каменная равнина, совершенно безжизненная. Вечером мы разбили лагерь, но скудные запасы древесины, которые удалось собрать, позволили развести лишь маленький костер для приготовления ужина. Пока Джута раздавал задания седельным мальчишкам, а Клинки расчесывали лошадей, я собрал Ладонь. Кишаву, Оруна, Йитти. Пока душа Эски не освободится, я не могу объявить своего нового заместителя, мы обязаны оказать Эске эту честь.
– Прежде чем лечь спать, я осмотрю всех лошадей, –
– Возьми с собой седельного мальчишку, – сказал я, раскидывая камни вокруг своих скрещенных ног, чтобы сесть поудобнее. Камни были такими острыми, что, если бы встреча Ладони по традиции не проводилась сидя, мы бы предпочли стоять. – Только из-за того, что мы здесь застряли, не стоит забывать об их обучении.
Здоровяк кивнул и посмотрел на Кишаву, как будто передавая ей бремя разговора.
– Здесь не на кого охотиться, – сказала охотница, поводя плечами. – И воды нет. А когда Хаматет и Амун вернулись из разведки, они сказали, что впереди только камни и ничего больше.
– Сколько у нас осталось воды?
Теперь Йитти пожал плечами.
– Может, на полдня.
– На полдня?
– Можно приказать людям экономить воду, но это не значит, что они послушаются.
А осталась ли вода в моем бурдюке? В родных степях вода тоже не в изобилии, но гурт всегда возит с собой дополнительный запас. Дети погоняют мулов, тянущих фургон с водой, это их первая в жизни обязанность. Когда-то мы с Эской устраивали состязания на скорость.
– Тогда завтра нужно поднапрячься и найти воду или поселение, – сказал я.
– Или повернуть обратно.
Это были всего лишь слова, но в размеренном тоне Йитти слышался вызов. Правда, он без единого звука принес мне соду для головы Эски. И обрабатывал мои раны без единого звука. Но отсутствие комментариев само по себе заявление.
– Нет, мы будем двигаться дальше. Лента наверняка недалеко. Мне не следовало бы напоминать, что лошади прежде всего, но все-таки скажу. Корм и вода для лошадей – это главное, даже если мы сами останемся без еды и воды.
– Конечно, – согласилась Кишава, а Орун кивнул.
Йитти снова не произнес ни слова.
Ночь прошла тихо, но утром никто не чувствовал себя отдохнувшим. Мы с ворчанием накормили лошадей, подкрасили чернилами клейма на затылках, поблагодарили богов и двинулись дальше.
Гурт движется быстро только в случае проблем, потому что быстрая езда утомляет лошадей и притупляет чувства. Когда скачешь галопом, не слышишь ничего, кроме грохота копыт, не чуешь ничего, кроме пыли, и разведчиков вперед не вышлешь. Но выбора у нас не было, и мы наконец-то порадовались тому, что у нас нет ни фургонов, ни детей, которые могли бы нас замедлить. Я приказал Вторым Клинкам с самого раннего утра скакать во весь опор. Рысью. Галопом. Шагом. И все сначала. Бесконечное путешествие по нескончаемым камням.
Когда мы остановились передохнуть, потные
– Это место хуже высокогорной степи, – сказала Кишава, пнув ногой камень. – Если плохо ориентируешься, мигом заплутаешь и умрешь от жажды.
– Значит, хорошо, что у нас есть ты.
Я наблюдал, как остальные расчесывают лошадей, пытаясь найти хоть клочок тени среди нагромождения валунов и крохотной рощицы низких клочковатых деревьев.
– Не так-то это просто, – фыркнула Кишава. – Я не знакома с этими землями, а ветра здесь другие. Здесь нет богини луны, а днем от звезд нет толку.
Я поискал на ее изможденном лице признание, которого опасался.
– Но мы ведь идем в нужном направлении?
– Примерно. Пока что. Но чем дальше на юг, тем труднее будет путь.
Орун и Йитти занялись лошадьми, Орун проверял копыта, а Йитти – бабки. Они выполняли и другие обязанности, но для кочевого гурта нет ничего важнее, чем копыта и бабки.
– Нужно двигаться дальше, – сказала Кишава, наблюдая за работой других участников Ладони.
Когда всадников всего сотня, работа много времени не занимает, но все раскраснелись, а лошади вспотели.
– Несколько минут роли не сыграют, – ответил я. – Столица никуда не денется.
Кишава подняла кулаки в приветствии.
– Как скажешь, капитан.
Я остался рядом с Дзиньзо и продолжал наблюдать. Капитан Таллус говорил, что это самый важный навык капитана. «Пусть Ладонь держит все под контролем. А ты просто присматривай за тем, чтобы все было под контролем». Эта мудрость должна была предотвратить недовольство и мятежи. И я просто наблюдал за Эской, пока он не вытащил меч.
– Пока все в порядке, насколько это возможно, – с бесстрастным лицом доложил Йитти, хотя в глазах с набрякшими веками по-прежнему читался молчаливый вызов. – Но нам нужна вода.
– Кишава считает, что мы уже недалеко, – ответил я. – Как только все переведут дыхание, поспешим дальше.
Йитти посмотрел на небо, прикрыв глаза от немилосердного солнца. Потом снова взглянул на меня и сказал:
– Хорошо.
И ушел без положенного приветствия. Стоит ли ждать от него неприятностей? Трудно сказать. Йитти всегда был резок и не слишком почтителен.
Мы поехали дальше, Кишава впереди, не отрывая глаз от горизонта, на котором бесконечным морем раскинулись камни. Наверное, мы протянем еще денек, пока не станет совсем худо. Лошади падут первыми или просто откажутся идти дальше. Потом рассыплется и гурт. Кое-кто останется со своими лошадьми, потому что лошади у нас в крови, а другие побредут через пустошь пешком. Много лет назад один гурт пытался пересечь в сухой сезон горную степь. Потом нашли только кости, лошадей и людей рядышком – там, где они упали. Даже дети.