Мы отстаивали Севастополь

Жидилов Евгений Иванович

Вторым батальоном командует капитан Черногубов. Этот силен в сухопутной тактике, но на кораблях не служил и потому плохо знает моряков. Ему тоже нужен хороший комиссар, способный найти дорогу к матросскому сердцу.

Командир третьего батальона — майор Мальцев. Знающий офицер, но с барскими замашками. Сторонится подчиненных, не проявляет о них должной заботы.

За командира четвертого батальона капитана Кирсанова я спокоен. Он закончил училище береговой обороны, был командиром батареи. Сухопутную тактику знает лучше других комбатов и людей умеет крепко держать в руках. С виду щуплый, непредставительный, и голос

жидковат, но матросы его уважают и пойдут за ним и в огонь и в воду. Замечательный офицер и капитан Дьячков [33] — командир пятого батальона. Выдержанный, сообразительный, смелый, он с любым заданием справится.

Размышляя о своих подчиненных, я не заметил, как машина спустилась с Инкерманских высот и пошла уже по берегу Северной бухты. Над темной водой стелется туман. Слабо светится белый огонь верхнего Инкерманского маяка. К Клеопиной пристани подходит миноносец. Он возник из тумана внезапно. Осторожно, как бы крадучись, приближается к топливному причалу. Вот он своим высоким бортом навис над причальной стенкой и замер. Ни огней, ни людей на корабле не видно. Не слышно и команд, но все выполняется точно и своевременно. Глухо падает на деревянный настил причала тяжелый стальной трос. Дежурные береговые матросы молча принимают его и закрепляют на чугунной тумбе. Вываливается трап, возле него сейчас же появляется часовой. Едва миноносец окончил швартовку, как к нему уже тянут шланги. Без крика и суеты идет заправка корабля топливом. Кажется, все происходит автоматически.

Вот так бы, думаю я, бесшумно и четко управлять бригадой в бою!

Мне понятно, что корабли флота сейчас действуют главным образом ночью. Беспрерывные упражнения развили у моряков наблюдательность и безошибочную ориентировку в темноте. Но решающую роль играет связь. Нужно и нам организовать ее как можно лучше, чтобы можно было управлять бригадой, как командир управляет миноносцем.

Второй час ночи, а Илларионов все не спит. Делюсь с ним своими мыслями. Решено, что утром вызовем командиров и политработников и сообща наметим серию новых учений. Учиться надо основательно, по-настоящему, так, чтобы бой не застал нас врасплох.

На следующий же день начались занятия. Комиссар Ехлаков и начальник штаба опять забыли про отдых. Дни и ночи проводят в подразделениях, присутствуют на стрельбах, тактических учениях, добиваются безупречной отработки приемов штыкового боя, метания гранат, маскировки, преодоления полосы препятствий.

Сообщения с Южного фронта тревожные. В двадцатых числах сентября три немецкие пехотные дивизии при поддержке танков и авиации начали штурмовать позиции нашей 51-й армии на Перекопском перешейке. [34]

Мужественно сражались наши пехотинцы. Их поддерживала бомбардировочная авиация Черноморского флота, батареи береговой артиллерии. На узком Перекопском перешейке не было и квадратного метра земли, где бы ни рвались вражеские снаряды и бомбы. Чтобы избежать неоправданных жертв, наше командование отвело части к Армянску. Из Севастополя туда направили бронепоезд «Железняков», который до этого оперативно подчинялся нашей бригаде.

Я получаю приказ командующего флотом выделить два стрелковых батальона в распоряжение командующего 51-й армией. 29 сентября мы отправляем их по железной дороге к Перекопскому перешейку. Это первый и четвертый батальоны. Они раньше всех сформированы, имеют более подготовленный

личный состав. На станцию приехал член Военного совета флота дивизионный комиссар Николай Михайлович Кулаков. Высокого роста, немного сутуловатый, смуглый, с большими черными глазами, он обходит строй. Обращается к бойцам с короткой напутственной речью. Говорит, что Военный совет уверен в стойкости моряков.

Мы стоим на перроне, пока последний вагон поезда не скрывается в Мартыновском тоннеле. Испытываем такое чувство, словно расстались с родными сыновьями. Завтра наши посланцы уже встретятся с врагом. Как-то выдержат они это первое боевое крещение?..

Оставшиеся батальоны чуть не круглыми сутками строят укрепления. Надо спешить.

Неугомонный Ехлаков упросил, чтобы его направили на Перекоп. Возвращается оттуда возбужденный, полный впечатлений:

— Молодцы наши! Высоко держат «флотскую марку»!

Он ходит по батальонам и рассказывает о подвигах наших моряков.

Напрасно я сомневался в Сонине. В бою он показал себя отличным командиром. Прибыв 30 сентября в распоряжение командира 156-й стрелковой дивизии 51-й армии, батальон в районе деревни Ишунь с марша вступил в бой. Вместе с армейцами он не только приостановил продвижение фашистов, но и отбросил их на 8 километров к Армянску. Молодцами оказались командир батареи старший лейтенант Федоров и комиссар политрук Белый. [35]

Метким огнем артиллеристы подавили огневые точки противника и обеспечили наступление батальона.

— А помните капитана Кузьмина, командира третьей роты? Он дважды был ранен в бою — в плечо и в ногу, но продолжал управлять боем.

— Ну, а краснофлотца Федора Зиброва знаете? Такой скромный, незаметный паренек, а спас жизнь офицера и трех матросов, раненных в бою. На себе вынес их из зоны сплошного огня. Комсомолец краснофлотец Алексей Швыков вынес с поля боя тридцать пять раненых. У меня есть адрес его родителей в Москве: Шаболовка, дом семь, квартира сорок два. Сегодня же напишу им письмо, чтобы они знали, как их сын защищает Родину.

Ехлаков рассказывает о геройских делах пулеметчика Ставинского, связистов Коткина, Ильина, Обезлинского и многих, многих других.

Мне Ехлаков сообщил:

— Ты знаешь, я там твоего родственника встретил.

— Кого же это? — удивился я.

— На станции Воинка зашел в санитарный вагон бронепоезда навестить наших раненых. Познакомился с хирургом, разговорился с ним. И вдруг узнаю, что это твой племянник Олег Кравченко. Услышав, что мы с тобой в одной бригаде, он очень обрадовался и просил передать тебе сердечный привет.

Год тому назад Олег закончил Симферопольский медицинский институт, работал врачом в Ставропольском крае. То, что он теперь поблизости, обрадовало меня.

Мы устанавливаем постоянную связь с нашими батальонами, направленными к Перекопу, хотя они и вышли из подчинения бригады. Переписываемся с бойцами, отправляем им подарки: папиросы, фрукты. Снабжаем обмундированием и обувью.

Второй перекопский отряд, или бывший наш четвертый батальон, несколько дней пробыл в резерве 51-й армии, но вскоре и он вступил в бой. Не ошибся я и в капитане Кирсанове. В бою он был смелым, решительным, инициативным. Жаль, недолго ему довелось воевать. Под Армянском он получил тяжелое ранение, и его заменил комиссар отряда старший политрук Шатравко.