Мы отстаивали Севастополь

Жидилов Евгений Иванович

Бывшие наши батальоны окрепли в боях. Получив пополнение, они из батальонов были развернуты в полки и стали называться 1-й и 2-й Перекопские морские полки. [36]

Армейские командиры, в подчинении которых оказались моряки, восхищались их отвагой и в то же время ругали: «Краснофлотцы пренебрегают маскировкой, идут на ненужный риск. Когда же их упрекают за это, они отвечают: «А что, мы фашистов не боимся. Зачем нам от них прятаться?»

Ненужная бравада обходится дорого, ведет к лишним жертвам. Мы видим в этом и свою вину: мало тренировали матросов в полевых

условиях, плохо учили применяться к местности.

Теперь при обучении моряков стремимся учесть уроки боев под Одессой и Перекопом.

А враг уже близко. Наши Приморская и 51-я армии, измотанные, поредевшие в беспрерывных боях, ценой неимоверных усилий сдерживают его натиск.

О силе сопротивления советских войск под Перекопом командующий 11-й немецкой армией Манштейн впоследствии писал в своих воспоминаниях. У него в те дни возникло сомнение: «Может ли это сражение за перешейки завершиться успехом, и, если удастся прорваться через перешейки, хватит ли сил, чтобы добиться в бою с усиливающимся противником решительной победы — занять Крым?..»

Геройски сражаются воины Крымского фронта. Но у врага громадное превосходство в силах, особенно в технике. Нашим войскам необходима помощь. И командование посылает в район боев все, что можно послать.

27 октября 7-я бригада морской пехоты (так теперь именуется наша часть) получает приказ командующего Черноморским флотом выступить к Перекопу для поддержки 51-й и Приморской армий. Утром 28 октября мы должны уже тронуться в путь. [37]

Бои на дорогах

На новые позиции

Времени на сборы — восемнадцать часов. Илларионов и его помощники трудятся в поте лица. Они должны дать расчеты на марш, на погрузку в эшелоны, определить, сколько подвижного состава запросить у железнодорожников, наметить с точностью до минуты время прибытия подразделений на станции, а эшелонов — к месту назначения, разработать план сосредоточения бригады на позициях. На основе всех этих данных будет составлен боевой приказ — закон для каждого командира и бойца.

Вечером мы с Ехлаковым вызываем на КП командиров и политработников батальонов, дивизионов и служб. Разъясняем задачу. К концу завтрашнего дня бригада должна занять оборону в районе Биюк-Онлар, Курман-Кемельчи, Айбары. Погрузка в эшелоны — в восемь ноль-ноль. Чтобы избежать лишних переходов, грузимся сразу на четырех станциях — Сюрень, Бельбек, Мекензиевы горы и Инкерман.

Предупреждаем командиров и политработников: организованность, дисциплина и забота о высоком моральном духе каждого бойца. От этого зависит победа. Озабоченные и вместе с тем воодушевленные офицеры спешат в свои подразделения.

У нас снова пять батальонов. Вместо отправленных ранее на Перекоп созданы новые. Первым батальоном командует теперь капитан Моисей Иосифович Просяк — потомственный рабочий, коммунист с десятилетним стажем, человек спокойный, уверенный в себе. За плечами [38] у него уже некоторый боевой опыт: он сражался с фашистами под Херсоном. Командиром четвертого батальона назначен Аркадий Спиридонович Гегешидзе — боевой офицер,

прекрасный пулеметчик. Прибыл он к нам с Дальнего Востока, где прослужил несколько лет. Человек надежный, трудностями его не запугаешь.

Значит, бригада в полном составе. По привычке, приобретенной в академии, снова и снова пытаюсь взвесить нашу огневую мощь. Что мы сможем сделать там, на севере Крыма?

Вес одного залпа наших орудий и минометов около тонны. Стрелковые подразделения способны выпустить свыше ста тысяч пуль в минуту.

Подхожу к карте. Какое задание мы получим под Перекопом? На фронте 10–12 километров мы сможем задержать крупные силы противника. Надолго ли? Местность там открытая, ровная — раздолье для танков. Но сутки-другие продержимся.

С досадой обрываю свои рассуждения. Никчемная арифметика! Продержимся столько, сколько прикажут!

Мне очень хочется этой ночью побывать во всех подразделениях, поговорить с людьми. Знаю, такое желание и у Ехлакова, Ищенко, Илларионова. Но это невозможно: не хватит времени. Делим подразделения на четыре группы по районам погрузки. Каждый побывает в одной из этих групп, а потом соберемся и поделимся впечатлениями.

Я еду во второй и третий батальоны. В 23 часа после ужина матросы начинают готовиться к маршу. Бойцы тыловых подразделений сворачивают походные кухни, грузят в автомашины продовольствие и боеприпасы. Командиры обходят окопы и землянки: проверяют, не осталось ли что нужное.

Роте, расположенной в Мамашае, предстоит пройти до станции Сюрень 25 километров. Это шесть часов марша. Командир батальона Мальцев торопит бойцов:

— Быстрее, быстрее! В ноль-ноль выступаем.

Подхожу к одному из взводов, уже приготовившемуся в путь. Бойцы сидят у дороги. Некоторые курят, пряча огонек папиросы в кулак. Возле каждого — скатка шинели с подвязанными к ней котелком и саперной лопаткой. [39]

— Здравствуйте, товарищи! — обращаюсь я к морякам.

Кто поближе, узнает меня, вскакивает, а остальные, сидя, нестройно отвечают:

— Здравия желаем!

Но тут же слышится шепот: «Комбриг, комбриг...»

Бойцы поднимаются, обступают меня.

— Мы в темноте и не признали вас, — смущенно оправдывается кто-то.

— Конечно, ночью трудно разобраться, — замечаю я. — Но вы должны опознавать своих командиров в любой темноте. Теперь мы будем встречаться чаще ночью, чем днем.

Лиц в темноте не рассмотреть. Стараюсь узнать собеседников по голосам.

— Ну, как настроение?

Перебивая друг друга, матросы отвечают:

— Скорее бы в бой!

— А то привыкнешь в этих садах сидеть...

— Тут тебе и яблоки, и груши...

— И совхозные девчата...

— Товарищ комбриг, — слышится среди шуток серьезный голос. — Девчата просятся к нам в санчасть и на камбуз. Говорят, что же это вы бабскими делами заниматься будете? Мы, говорят, лучше вас обед приготовим и за ранеными присмотрим. Нашли тут среди наших морячков своих земляков и не хотят уходить. Вон там, у обочины, две дивчины и сейчас стоят. Как бы не двинулись за нами в поход.