Мы погибнем вчера
Шрифт:
– Нормально все. Кирьян Василич с Ежом и Юркой остался.
– А там то, чего было? Что немцы? Сколько их?
– Пить есть? Дай глоток – в горле пересохло.
Вини забулькал из фляжки брусничный чай. Когда оторвался, сказал, наконец:
– Это не немцы. Латыши.
– Кто?? – удивился Валера.
– Латыши. Флаг у них… Красно-бело-красный на рукаве.
– Вот уроды, – ругнулась Рита. – Недаром памятник сносили…
– Это эстонцы сносили, – поправил ее Лешка.
– Какая разница? Чухонцы, блин…
– Какой еще памятник? – Валера недоумевающее
– Не отсвечивай своим фингалом. На весь лес видно. Потом объясню, – ответила Рита. – Дальше говори!
– А чего дальше? Они бестолковые в охранение двоих отправили придурков. Те даже карабины с плеча не снимали. Шли, ругались чего-то по-своему друг с другом. Сняли их в два выстрела. Жалко без автоматов были.
– А потом?
– А потом дед даже обшмонать их не дал. Пусть, говорит, лежат. Ну, мы и деру. И на ходу назад стреляем. Потом до Ежины с Юркой добежали. Растяжку по-бырому поставили и ходу. До перешейка. Там они и сидят сейчас.
– Кто? Немцы? Тьфу, латыши?
– Да не. Эсесовцы сейчас полчаса не меньше в себя приходить будут. Накрыло их там здорово. Пока раненых оттащат, пока пойдут, каждый шаг проверяя. Дед, Юрка и Еж там сидят.
– Погоди, а если эсэсманы обойдут их? Наверняка командир у них не дурак. После растяжки на тропе – цепью лес прочесывать начнут.
– А вот за этим там дед и остался. А я сюда пришел. Сейчас пострелять надо будет. Только погодите, я до края болотины добегу и рукой махну.
Вини помчался к берегу, снимая на ходу вещмешок.
– Чего они опять задумали? – спросила Рита.
– Сигнал эсесовцам дать. Точно, смотри!
Вини, добежав до конца островка, вытащил три немецких колотушки, чего-то там подергал, похоже, снимая рубашки, и, одну за другой, бросил их в болото.
Однако, хорошая штука терочный запал в такой ситуации. Оказывается семь секунд это много. Можно не спеша прилечь и смотреть – как там чего?
И через семь секунд – по очереди – ухнули глухие взрывы. Даже не взрывы, а так. Взрывики. А потом Вини выстрелил куда-то в сторону леса. И махнул рукой.
К сожалению, ребята не знали, что все это бесполезно.
И что гауптштурмфюрер Цукурс уже давно оставил пятерых тяжелораненых и троих убитых на месте взрыва. Конечно, 40 кило брутто, попади оно в центр эсэсовского взвода, положило бы всех на хрен. Но, увы.
Та самая сосна взяла на себя часть осколков. А еще немалая часть ушло в землю. Ибо вытаскивать эту дуру партизаны так и не решились, резонно сообразив, что может рвануть. Единственное, что сделал обозленный Цукурс, резонно ожидая новых неожиданностей, несколько углубился от тропы в лес. Эсесовцы шли осторожно. Очень осторожно. Каждый шаг грозил смертью. И когда раздались взрывы подалече, и стукнуло несколько выстрелов – они не рванулись вперед. Они знали – никуда большевики не денутся с этого островка. Некуда им деваться. И вот они, аккуратно перешагивая через каждую подозрительную железку, вышли, наконец, к перешейку островка…
– Появились! – шепнул Вини. – Смотри!
Перебежками латыши выскакивали из стены деревьев.
Рита старалась не замечать их. Она концентрировалась на едва заметном бугорке. Больше ничего. Только бугорок посредине тропы. Вот туда мы и целимся. Вот это я, вот это моя винтовка, вот через нее я достану взглядом и рукой. Интересно, маленькое движение указательным пальцем – и сейчас они умрут.
– Давай, давай, Ритуль! – шептал ей кто-то из мужиков, но она не слышала кто. Она ждала своего момента. А палец подрагивал на спусковом крючке…
– Чего-то долго они там… – заругался Еж, когда двое последних эсэсовцев свернули на тропу к последнему лагерю убитых уже десантников. Юра Семененко похлопал его по плечу, мол, тихо, браток, тихо. А Кирьян Васильевич только играл желваками…
…Цукурс приподнял руку. Взводный продублировал его жест. Эсесовцы замерли. Странно… Тишина… Либо они не здесь, либо?
…– Втянулись…- подумала она. И винтовка, словно сама собой, грохнула на весь лес. Фффух! Огонь полыхнул так неожиданно быстро, что латышские эсэсовцы даже не успели шевельнуться. Пламя ревом растеклось, хлопая взрывами бутылок и сжигая человеческие тела.
Рита зажмурилась, припав к прикладу винтовки. И, потому, не увидела. Много чего не увидела. Только слышала многоголосый рев сжигаемых коктейлем Молотова тел.
И привычный запах горелого мяса. Сзади груда сгоревших костей десантников, впереди толпа сгорающих костей эсэсовцев.
– Ссссуки!!! Лови! – встал на колено Вини и, резко дергая затвором, стал стрелять куда-то в бушующую стену огня.
Валерка вскочил и сбил его с ног:
– Пусть горят, сволочи! Пусть горят…!
…Пятеро эсэсманов отскочили назад, натолкнувшись на бушующую стену огня. И крича что-то на странном для славянского уха языке.
– Огонь! – крикнул дед Кирьян.
Три трехи жахнули по ушам. А упало почему-то двое из пятерых.
Юра обругал сам себя и прицелился вроде бы точнее. Выстрел! И опять эта зараза не упала! Зато двое других, по бокам, вальнулись на землю.
– От сволочуга! – удивился дед шустрости латыша, а Юра сказал короткое русское слово, со зла хряснув винтовкой о березу:
– Сбит!
– Кто?
– Прицел!
И пока Еж и Юра кидались словами, дед выскочил, тремя большими шагами допрыгнул до латыша и ухайдакал его прикладом в грудак.
Неожиданно все закончилось.
Хлопали патроны в подсумках, взрывались гранаты, разбрасывая куски мяса по болоту, да хрипел разбитой грудью эсэсман.
Еж наклонился к нему:
– Эй, Раймонд Паулс, говорить то можешь?
Юра засмеялся, утирая дрожащей рукой пот со лба.
Дед покосился на Андрюшку:
– Ты его чего, знаешь что ли?
– Нее… Это единственный латыш, которого я знаю.
– Еще Валдис Пельш, – поправил его Семененко.
– Ах да, эй, Пельш, ты кто?
Тот только хрипел в ответ.
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
