Мы придем на могилы братишек
Шрифт:
В ту же секунду свинцово-стальные потоки вырвались из глубины двух других тоннелей. Приближавшиеся к выходу бойцы Эльдара били вперед, еще не видя врага, но понимая, что пулям больше некуда лететь. Только вперед. В тех, кто сам только что готовил внезапную гибель другим.
Но и в самом плотном огне бывают прорехи.
В одном
Единственный из бойцов Эльдара, уцелевший в этой группе, добил в упор стрелявшего боевика, а затем бегом помчался назад и, схватив под мышки, потащил к свету, на сухое место своих товарищей, один из которых стонал, держась за бок, а второй мертво обмяк.
С ПЕРВЫМИ же выстрелами в тоннелях омоновцы упали за насыпь. Но вместо того, чтобы беспомощно раскинув руки от страшных ударов в спины скатываться один за другим по щебенчатым склонам, они открыли ураганный огонь. Он превратил в решето стены всех стоящих вдоль насыпи домиков, расщепил доски чердаков, сметая, пронзая, разрывая на куски каждого, кто не сумел укрыться, кому не повезло.
Резко сдавший назад и прикрывшийся высоким бугром БТР вертел еле видимой со стороны боевиков башней. Он то деловито постукивал из КПВТ, пробивая насквозь бетонные заборы и вырывая из тел спрятавшихся за ними боевиков куски мяса в кулак величиной, то стремительно посылал короткую очередь из ПКТ, навек успокаивая блеснувшего оптикой снайпера.
Недалеко от БТРа в обложенном мешками с землей кузове развернувшегося «Урала» спокойно, как недавно перед телевизионщиками, командовал своим расчетом Пастор. Его АГС бил короткими очередями. И редкая из них не находила цель.
Несмотря на такой оборот, «духи» дрались отчаянно. Опомнившись после первого шока, они стали отходить короткими перебежками от укрытия к укрытию. Заработали их подствольники, все ближе и злее стали взвизгивать бандитские пули.
А между двумя встречными потоками смерти, перекатившись через насыпь и пригнувшись, бежали четверо.
Длинными очередями слева и справа от них Пастор выстроил огненно-черные стены разрывов, спрятав товарищей от флангового огня за повисшими лохматыми клубами. Но он не сумел уберечь их от боевика, который, прижавшись ко дну окопчика и не поднимая головы, швырнул в сторону своих врагов зеленую, рубленную на дольки «лимонку».
Веер осколков достал бамовцев уже в спины. Трое, мертвые уже
Но уже зазвучал во всех рациях звенящий, подстегивающий голос Шопена:
— Огня, ребята, огня! Прикрыть братишку!
И встали новые клубы разрывов от АГСа и подствольников. С утроенной яростью заполоскал свинец по позициям боевиков.
И мелькнули над насыпью тени могучих бесшабашных собровцев, подхвативших раненого и перебросивших его в безопасное место, как пушинку.
А еще через несколько минут склонившийся над ним Айболит уже убеждал женатого десять лет комбата, что такое ранение до свадьбы однозначно заживет.
РЕБЯТ Эльдара хоронили на родовом кладбище недалеко от Грозного. Тележурналист Миша со своим оператором снимал их похороны, прекрасно понимая, что этот материал в эфир не пойдет. Он не вписывался в «видение чеченской ситуации» руководством телекомпании.
На похороны своих мальчишек в родном северном городе удрал из госпиталя командир СМВЧ.
И каждый из погибших лег в могилу под рвущие небо залпы почетного караула. И мать каждого из них знала, куда прийти, чтобы побеседовать с сыном и выплакать свои беды на родном, всегда ухоженном холмике.
И сочинил Шопен свою новую песню.
Мы придем на могилы братишек, Как положено, стопки нальем И расскажем навеки затихшим, Как без них мы на свете живем. Как тоскуют их жены и мамы, Как детишки растут без отцов, И оставим под хлебом сто граммов, И рассыпем охапки цветов. Для салюта возьмем боевые, Ведь они не боятся свинца… Пусть увидят их души святые Бога Сына и Бога Отца.