Мы родились в тельняшках
Шрифт:
Голицын проследил за тем, куда смотрит командир. Брошенная скорлупка с именем «Фалькон» сиротливо плескалась недалеко от них. Ему так искренне, беззаветно и пламенно захотелось удрать подальше, что он даже попытался догнать поворотом головы уходящую спину шкипера. Впившись ей между лопаток, он старался с помощью зачаточного телекинеза ускорить неторопливые движения загадочного распорядителя «Марии», но тот, как казалось всем присутствующим, не очень-то спешил.
Пыжов, стоя на мостике, не забыв скомандовать «полный вперед», смотрел,
– Орудие к стрельбе готово, – доложил младший офицер.
Капитан первого ранга смотрел в бинокль не отрываясь.
– Прости меня, мичман, – прошептал он. – Огонь!
Грохот выстрелов воспринимался на закрытом мостике как тугие хлопки, но и этого было достаточно. Дуршлаг – в прошлом вполне приличная яхта – ушел бы на дно и после одного попадания, но капитан приказал молотить, пока посудина не скроется под водой.
Грохот, осколки. Чернеющие провалы на месте разлетевшихся стекол. Вспыхнувшая, измочаленная первым же выстрелом надстройка. Десять секунд. Легкое волнение моря. Занавес.
«Что они сделали только что? Досмотрели судно с контрабандой. Было оказано сопротивление. Ответным огнем бандиты и плавсредство уничтожены. Всем медали».
Кэп стоял на мостике, держа за шиворот Пьедро, заставляя его наблюдать за тем, как из его лодки вышибают дух.
– Шли-то куда? – справился он, когда представление было закончено. – Молчишь… Молчи. Я тебя отдам в руки команде во-о-о-н того корабля. Реи там нет, но для тебя что-нибудь придумают.
Оказывается, люди, говорящие абсолютно на разных языках, могут понимать друг друга. И о чудо! Капитано перешел на взволнованный английский.
И молодец, и правильно. Зачем друг другу нервы трепать?
Захваченный «дон Корлеоне» понимал, что он косвенно виновен в смерти мичмана, а следовательно, случись с его стороны уход в невменяемость, или проще «включение дурки», с ним не будут цацкаться. Язык его завелся быстрее мозга. Он даже сам не знал, что настолько хорошо знает язык островного государства Великая Британия.
Через трое суток «Фалькон» должен был приблизиться к побережью Пакистана, отдать медицину и получить деньги. На вопрос, знаком ли Пьедро с неким Джезимом, капитано твердо ответил «Нет!» и тут же получил не менее твердый удар в скулу от Малыша.
– Ты чего, засранец! – налетел следом на привязанного к стулу пленного Диденко, хлопая его с другой стороны открытой ладонью. Пощечина, от которой скопытилась бы здоровая породистая корова, возымела действие.
– Я вам клянусь! Я не знаю, кто такой Джезим! – заорал итальянец.
– Убей его, – устало махнул рукой Кэп, разыгрывая старый трюк.
Надо было видеть, как натурально Дед перезаряжает оружие.
Ничего удивительного, что Герда бросилась к мичману, добавляя ситуации драматизма.
– Нельзя
– Отвали, – отпихнул он красноголовую снайпершу и прицелился в голову. Стрелять не собирался – и так яхту подырявили на славу.
– А-а-а! – заорал капитан. – Я ничего не знаю!
– Как я устал, – пожаловался присутствующим Татаринов и потопал в свою каюту. – Пытать всю ночь.
– Спасите, пожалуйста! – кричал ему вслед пленный, но его крики, перешедшие в визг, не имели никакого эффекта.
…Капитан или вправду ничего не знал, или обладал хорошим актерским мастерством. Его поколотили еще немного, но он так и не раскололся.
Действительно, утомленный Кэп вернулся в кают-компанию, когда расспросы с тумаками не привели к получению иных сведений.
– Что там у нас на перекус, стюардессы? – поинтересовался он. – Война войной, а бурдюк пустой.
Герда была рада уйти вместе с подстреленной напарницей на камбуз.
– Как же мы теперь на продавцов выйдем?
Глава 5
Подмена
Представьте прекрасный оазис: пробивающаяся струйка родника, дающая начало небольшому чистейшему озерцу. Горстка финиковых пальм, дарящая путникам тень и прохладу. Рощица апельсиновых деревьев. Кустики лавра и молодой акации. Свиристящие пичужки, невидимые за листвой, и наглые горластые попугаи.
А теперь добавьте к этому тихому райскому уголку едва волнующееся синее-синее игривое море в нескольких десятках метров от него, и вы поймете, что место сие редкое, удивительное и прекрасное.
Оберегая днище яхты от коварных кораллов, Вережан Сосеску бросил якорь недалеко от пустынного побережья и спустил на воду довольно большую надувную лодку. Пришлось съездить туда-сюда не раз, прежде чем на берегу оказались обе его Аурики, гора шмоток и куча всякой снеди. Он провернул сделку, сдав покупателю весь свой товар, и теперь намеревался не только отдохнуть, но и сделать предложение, для чего заскочил в египетский ювелирный магазин. Место, куда он приплыл, было далеким от городов, отелей и туристических маршрутов. Дичь полная и прекрасная.
Ни-ко-го.
Высадка состоялась два дня назад. Троица еще не отвыкла от благ и комфорта, а потому вид стоящей в бухточке яхты совсем не раздражал – наоборот, он напоминал о возможности сесть и уплыть туда, где сверкают витрины, показывают кино, вкусно кормят; туда, где воняют машины, хамят друг другу люди, где вынимают органы из одних и вшивают их другим; туда, где прекрасный мир смога, воровства и генетических болезней.
– Дорогой, – молодая Аурика, запустила пятерню мужчине в шевелюру. – Ты хочешь быть со мной или с ней?