Мы родились в тельняшках

Зверев Сергей Иванович

С яхты должны были сойти двое. Ведь только двоих и ждут. Пошли Пьедро и Голицын. Поручику подставляться было б страшно, если бы не сняли заранее часовых. Кроме него, все броники нацепили. А ему пришлось с голым задом на врага выпрыгивать. Хорош помощник капитана – весь в броне, в каске и с винтовкой в руках. Другая сторона вряд ли бы поняла подобный юмор.

Бородатый делегат от мафии, облаченный в просторные белые одежды и черную длинную жилетку, был без оружия, подходившие сзади два крепких мужика в просторных темных одеждах – тоже.

Дед с «Винторезом»

засел в темноте каюты, Герда со снайперской винтовкой – на крыше. Все складывалось как нельзя лучше. Осталось пригласить встречаюших на борт и приставить к жопе пистолет, чтобы и не думали молчать.

Кэп передал по рации то, что и предполагалось:

– Берем всех троих и уходим.

Не давая борту коснуться пристани, Голицын, исполнявший роль помощника, выкатился на сцену и ловко кинул подоспевшим грузчикам концы швартов. Они поймали канаты и стали крест-накрест вязать их на специальные трубы с т-образным оголовком.

Голицын, убедившись в устойчивости судна, схватил трап и перебросил его на твердь, дабы капитан мог спокойно сойти на берег. Сам он немедленно последовал за Пьедро, но, как только появилась возможность, отвалил в сторону. Он дурак, что ли, директрису перекрывать? Дед хоть и гуманист, во всяком случае по отношению к нему, но мало ли… А про Герду он вообще ничего сказать не мог. Да, стреляет неплохо. Но одна стычка еще не показатель.

Сама же немка не могла поверить своим глазам. Она узнала того, кто напал на караван.

Бородатый дядька в чалме, как видно, был рад обнять старого знакомого. На Востоке все друг с другом обнимаются. Обычай. Обветренную кожу на его лице во время соприкосновения прорезали морщины умиления. Наступила разрядка после долгого и томительного ожидания.

– Гуд, гуд, – повторял пуштун, продолжая излишне долго тискать Пьедро и посматривая на башенки. «Преданные люди» смотрели вниз, держа ситуацию под прицелом. Он еще выкрутится.

Неожиданно Мустафа отпрыгнул от «капитано» прочь и с необычайной резвостью побежал туда, где был способен воевать и не трястись, – к суше. На ходу он выхватил рацию и закричал:

– Убейте всех!

Кэп понял, что их расшифровали, и орал свое:

– Только по ногам! Бертолет, помощников! Черт!

Два грузчика дернулись следом за Мустафой, но пробежать долго они не смогли. Тяжелая пуля ударила в голень, и афганец споткнулся, успев пробежать не более десяти метров.

Бледный капитано Пьедро теперь стоял, сжав плечи. Он не мог ни присесть, ни лечь; просто смотрел, как люди, словно кегли в боулинге, отброшенные импульсами пуль, падают вокруг него. Потом он дернулся и побежал по мосткам, намереваясь сигануть в воду.

Две пули настигли его на взлете, и он плюхнулся вниз, как пакет с мусором.

– Это мое решение. – Кэп, уделавший беглеца сверху, более чем убедительно обозначил свою позицию. – Поручик, Дед, хватайте раненого. Мы уходим. Герда, гуд шот!

Стуча ботинками по причалу, два спецназовца бросились выполнять приказ. Не успели они подхватить Мустафу под руки, как в эфир ворвался

Малыш:

– Вижу катер. Движется к нам!

Бертолет:

– Наблюдаю движение на вилле. В нашу сторону пятеро, автоматическое оружие, не исключаю две «Мухи».

Потянулись тягучие секунды ожидания. Время на принятие решения у Кэпа таяло быстро.

– Кэп, наблюдаю восемь, – снова доложил Бертолет.

– Подтверждаю, восемь, – наконец отозвался Татаринов. – Снимаем восемь. Поручик, Дед, Герда, центральная лестница. Марконя, Малыш – если катер к нам, уничтожить.

Две красные сигнальные ракеты одна за другой взлетели в воздух. Кого они должны были оповестить, несанкционированному десанту оставалось только догадываться.

Территория скрывающейся за пальмами и кустарниками виллы уже и без ламп хорошо просматривалась, а прожекторы и садовые фонари окончательно доконали сумрак, делая перемещение по ней абсолютно явным. Татаринов почувствовал комфорт от занятой позиции для стрельбы, ведь бегущие внизу человечки были как на ладони. Он ловко уложил троих, не стараясь попадать именно в голову. Убил и убил – какая разница, как и куда. К его неудовольствию, к берегу бежали еще.

Позицию он свою обозначил. Что делать? Через сколько охрана разберется, откуда ведется огонь? Десять секунд, двадцать? Его оружие не извергает пламя и работает еле слышно, но к ним ведь лезут не кретины, не увидев никого на земле, начнут глазеть по верхам.

Гул каменной лестницы наполнился жаждой отмщения. К нему бежали, нисколько не беспокоясь о скрытности, несколько человек. Он не мог сказать, сколько точно, но явно не двое. Их хотели растерзать во что бы то ни стало. Кэп спустился на несколько ступенек вниз. Молодцы, соображают настолько быстро, что дух захватывает. Выдернул из гранаты чеку и, аккуратно положив ее на ступеньку, вернулся обратно на самый верх.

Топот все ближе, и тут так вдарило, аж уши опухли и глаза дернулись наружу. Раздались крики, вопли и ругательства вперемешку. Не дожидаясь, пока контуженые опомнятся, он сам понесся вниз, пробивая себе дорогу короткими очередями. Бежало четверо, задним числом посчитал.

Бертолет работал даже более споро, чем командир, обездвиживая фигурки с проворностью фокусника, но в горячке не заметил гостей, а когда опомнился, две гранаты уже лязгали по полу металлическими рубашками.

«Вот и все. Нет, не все!»

Он вылетел в окно, цепляясь рукой за трос, который удерживала предусмотрительно оставленная кошка, и понесся вниз, сжигая перчатки. Долбануло от души. Капитально вдарило. Верхушка башенки полыхнула огнем и разродилась тысячами кирпичных осколков.

– Катер отвернул в сторону, – доложил Малыш.

– Не к нам, – согласился Кэп.

Марконя подстраховал внизу Бертолета, который, спустившись, начал орать и материться, вздымая руки к небу. Со стороны казалось, человек проклинает всех и вся в радиусе пяти километров, обращаясь к своим богам; на самом деле он сунул сожженные руки в соленую воду, отчего ему стало еще веселее.