Мы с Костиком
Шрифт:
— И-и-и-и!! — взвизгнула Верка и даже задрыгала ногами от смеха.
— Ананас — это овощ, и растёт на грядке, — твёрдо повторил Захар.
— А банан — это морковка, — хохотала Верка.
Захар встал с бревна.
— Ананас — это овощ, — мрачно повторил он.
— Ананаса я не ела, — вздохнула Светланка.
— Я тоже не ел, — сказал Захар. — Но я про него читал…
— А я ел, — Никифор вылез из кустов. — Он кислый, от него язык распухает и губы дерёт…
Все удивлённо рассматривали его и молчали,
— Меня за сахаром послали, — сказал он и покраснел ещё сильнее, потому что знал, что все они уже давно ходят в магазин и хвастаться этим перед ними просто глупо.
Друзья молчали, а Никифору делалось всё хуже и хуже… И он уже чуть было не удрал от них, как от кукушкиных детей, но Захар вдруг сказал:
— А мы скоро на Дальний Восток уезжаем.
— Океан поглядим, — сказала Верка.
— Океаны никогда не замерзают, — сказала Светланка.
Новость Никифора поразила. Вот опять они уезжают, а он оставайся…
— Когда-нибудь я тоже океан увижу, — неуверенно произнёс он.
— Ну, когда ещё ты увидишь… — Верка-ехидна сделала стойку. — А вот мы уже всё видали, — добавила она, стоя вниз головой.
— Мы уже всё видали, — вздохнула Светланка.
— Ну уж, всё… — усомнился Никифор.
— А вот и всё, а вот и всё! — и Верка пошла колесом.
— Горы видали, моря видали, тайгу видали, мосты, заводы, плотины — всё-всё видали. — Верка шлёпнулась на траву и захохотала.
— Даже медведей и то видали… — вздохнула Светланка.
— Медведей я тоже видал, — сказал Никифор.
— В зоологическом, какие же это медведи, — дрыгая в воздухе ногами, засмеялась Верка. — А у нас медведь вокруг вагона ходил и даже крыльцо сломал. Мы в него из форточки плевались.
— Было, — важно подтвердил Захар. — Мы его потом съели, вкусный был медведь…
— Да, — согласился Никифор. — Вы много чего видали, никто из наших дачников столько не видал. Но вот мой отец тоже много видал.
— Отец… — Верка перестала вертеться и уставилась на Никифора.
— У тебя, значит, есть отец?
— Есть, — сказал он.
Помолчали.
— Отцов меньше, чем матерей, — вздохнула Светланка.
— Ну и какой он у тебя? — спросила Верка.
— Какой? — Никифор задумался.
— Ну, какой, какой? — снова завертелась Верка.
— Он самый, самый… — он посмотрел в небо.
— Самый высокий, что ли? — подсказала Верка.
— Нет, — сказал он. — Просто мой отец самый, самый… — но дальше опять не получалось. Никифор хмурился, сопел, но в голову всё лезла какая-то чепуха: то красная рубашка, то новые отцовские сандалии…
— Ну, какой, какой? — наседала Верка. — Ты что ж, своего отца не знаешь, или у тебя его и нет совсем?
— Бородатый, — вдруг выпалил он. — У него чёрная борода и все зубы золотые.
Бородатый был вовсе не отец, а дядя Сергей,
— Идите обедать! — На крыльце вагона стояла тётя Клава и, щурясь на солнце, широко улыбалась.
Никифор тоже заулыбался, потому что все всегда и везде при виде её улыбались.
Однажды Никифор был вместе с отцом на вокзале, и она проходила мимо, и все смотрели ей вслед и улыбались. Отец тоже улыбнулся. А он, Никифор, уже знал тётю Клаву, и ему не понравилось, что над ней смеются. И тогда отец сказал, что это вовсе не смеются, а радуются, и что это очень хорошо, когда человек одним своим видом радует людей.
— А, Никифор… — ласково сказала тётя Клава. — Хочешь картошки?
— Нет, — отказался он. — Мне некогда, меня за сахаром послали.
В магазине было тесно и душно. Все толкались и кричали про какого-то Чомбу [5] , и Никифор долго не мог найти очереди.
— Чомба! Чомба! Чомба! — гневно выкрикивала одна женщина.
Постепенно до Никифора стало доходить, что где-то идёт война, что Чомба — это фашист, бандит и негодяй…
5
Моиз Чомбе — в начале 1960-х — лидер провинции Катанга в республике Конго. Туда был тайно вывезен, а потом там убит премьер-министр этой страны Патрис Лумумба.
Никифор протиснулся поближе к женщине, которая громче всех кричала и, наверное, больше всех знала, но женщина вдруг подпрыгнула, и острый каблук впился в его ногу, Никифор вскрикнул.
— Ох ты, миленький! — всплеснула руками женщина и, выронив сетку, схватила своими толстыми руками Никифора и прижала его к животу. — Да его же совсем задавили, да кто же таких посылает!..
Она ринулась к прилавку и, протягивая Никифора продавщице, закричала, что у нас, слава богу, не фашизм, и у детей должно быть детство, а не стоянка в очередях, и чтобы немедленно дали мальчику то, за чем он пришёл.
Ей никто не возражал, и Никифор быстро получил кулёк с сахарным песком и даже две конфеты в придачу. Потом женщина собственноручно вынесла его из магазина и поставила на землю, а сама ринулась обратно.
На обратном пути Никифор решил нигде не задерживаться. Ему казалось, что он очень давно вышел из дома, и мама, наверное, ждёт и волнуется. Он шёл быстро, но, проходя под насыпью, решил напиться. Он открыл крышку и, встав на колени, потянулся рукой к воде. Тот, другой, потянулся ему навстречу, и вот их руки встретились… Как вдруг вода зарябилась, тот, другой, весь сморщился и громко чихнул.