Мы слишком много работаем
Шрифт:
– Вот и молодец, – одобрила я. – Только сперва ответь мне на несколько вопросов.
– А ты кто? – задала она наконец-то вопрос, который совершенно не волновал ее в начале нашего знакомства.
– Я типа частный детектив, – усмехнулась я. – Расследую смерть Василия.
– Ух, ты! Класс! – снова восхитилась она.
От слез уже и следа не осталось.
– Слушай, ну, я так и сделаю, как ты советуешь. Сегодня… Нет, лучше завтра к тетке перейду. Сегодня здесь переночую. У тетки там отстой такой –
– Поняла теперь, для чего надо учиться и работать? – усмехнулась я.
– Нет, – решительно заявила Ирка. – Я все-таки права! Я себе другого найду! То, что Васька убили – это же случайность. А так жила бы я себе тут и жила, и горя не знала!
– Не думаю, – покачала я головой. – Вряд ли его жена стала бы терпеть такое положение. Ты почему-то все время забываешь о том, что у него семья!
Ирка надула хорошенькие губки, видимо, возмущаясь такой несправедливости, что человеку жена и дети дороже ее стройных ножек.
– А теперь скажи, когда ты видела Василия в последний раз?
– В понедельник, – подумав, сказала она.
– А убили его во вторник… – задумчиво проговорила я.
– А я даже не знала… – вдруг тихо сказала Ирка. – Уж и похороны прошли.
– Не думаю, что ты была бы на них желанной гостьей. Теперь скажи, как себя вел Василий в понедельник?
– Да вроде… Обычно вел, – пожала она плечами. – В постели, ты имеешь в виду?
Я устало закатила глаза.
– Нет, – медленно и четко проговорила я. – Не в постели. В психологическом плане!
Ирка задумалась. Потом серьезно сказала:
– Ты знаешь, по-моему, у него появились проблемы.
– Какого рода?
– Не знаю, только он хмурый какой-то ходил. И приезжал редко. И еще он мне признался, что с него кто-то деньги требует!
– Шантажирует? – встрепенулась я.
– Ну типа того.
– А кто, он не говорил?
– Нет. Сказал только, что сам разберется. Я ему говорю – заяви в милицию, а он только усмехнулся и по голове меня погладил.
– А о проблемах в бизнесе он ничего тебе не рассказывал?
– Не-а. Да мы и не говорили об этом никогда. Мы вообще мало говорили. Что, заняться, что ли, больше нечем?
Я поняла, что вряд ли добьюсь чего-то от Иры. Василий Мирошников не считал нужным делиться с ней чем бы то ни было.
Но не зря все-таки в ее устах промелькнула фраза о шантаже! Это же полностью совпадает с тем, что говорил Валерий Парамонов! Вот, видимо, в каком направлении стоит копать. Только вот как? Зацепиться-то не за что.
Ладно, посмотрим, что скажет наш психолог Ольга после знакомства с семейством Мирошниковых. Я очень надеялась, что хоть там появится какая-нибудь зацепка.
– Ну ладно, Ира, я пойду, – поднялась я. – Только ты мне оставь адрес своей тетки.
– Это зачем? – нахмурилась
– Ну, вдруг ты мне понадобишься. Да не бойся ты, – усмехнулась я. – Я тебе тоже свой адрес дам.
Такой чейндж, видимо, Иру вполне устроил, и она в моем блокноте написала крупным детским почерком адрес тетки. Я в свою очередь черкнула свои телефон и адрес и, выдернув листочек с этими данными из блокнота, протянула его Ире.
Я не сомневалась в том, что она его потеряет, точно так же, как и библиотечные книжки.
Я уже стояла в прихожей и обувалась, как Ирка вдруг сказала:
– А ты классная, Полина. Спасибо тебе.
– Ладно, не вешай нос! – подбодрила я ее, потрепав по щеке.
Только я собралась надеть дубленку, как раздался пронзительный звонок. Так как я находилась ближе к двери, то, не спрашивая Ирку, открыла сама.
В квартиру тут же, подобно разъяренной фурии, буквально ворвалась какая-то толстая, неуклюжая девица в очках. На ней было надето пальто серого цвета с песцовым воротником и меховая шапка-обманка.
– Ах ты, шлюха! – заорала она с порога и, схватив меня одной рукой, второй попыталась залепить пощечину.
Никак не желая соглашаться с подобной перспективой, я перехватила тяжелую руку девицы и изо всех сил выгнула ей пальцы в обратном направлении. Этот примитивный прием хорош тем, что он достаточно болевой.
Во всяком случае девица заревела так, будто на нее напал медведь.
– Ай! А-а-а! – орала она, извиваясь. – Пусти, гадина!
– За гадину ответишь, – спокойно проговорила я, отпуская ее руку, но взамен двигая ей коленом в солнечное сплетение.
Совсем не сильно, мне просто хотелось, чтобы она перестала вопить. Этого хватило – девица на время угомонилась, согнувшись и медленно приходя в себя.
Я отошла в сторону. В этот момент в квартиру влетел молодой человек лет тридцати, с интеллигентной каштановой бородкой. Он был одет в плащ, застегнутый впопыхах, и без головного убора.
– Наташа, – запыхавшись, кинулся он к девице, пытаясь разогнуть ее.
Та тихонько поскуливала.
– Наташа, что ты тут натворила? Я же тебя предупреждал! – глядя на девицу тревожным взглядом, с упреком проговорил он.
Потом его взгляд упал на нас с Иркой, и молодой человек удивленно уронил нижнюю челюсть.
– А вы что… А вы как здесь оказались? – спросил он, обращаясь ко мне.
– А почему бы мне здесь и не оказаться? Вы сами-то, собственно, кто?
– Мы же с вами… Хотя, впрочем, тут явно какое-то недоразумение. Я Чулков Геннадий. Я… Жених Наташи, – он указал на всхлипывающую девицу. – А вас я знаю как Ольгу Андреевну Снегиреву, которую я видел несколько минут назад в доме Мирошниковых и которая неожиданно оказывается здесь раньше нас, причем в несколько измененном виде.