Мы влипли

Стужева Инна

— Поедешь за ним или останешься?

Мои плечи непроизвольно подрагивают.

Отодвигаю чашку в сторону и поднимаюсь из-за стола.

Пересекаю кухню и подхожу к окну. Заставляю себя рассматривать пейзаж, а сама закусываю губу. Лишь бы не расплакаться.

Вдох-выдох. Еще раз. И еще.

— У мамы скоро День рождения, так что в любом случае поеду, — произношу, наконец, стараясь, чтобы голос звучал ровно и буднично.

Говорю, а сама продолжаю смотреть в окно.

— Как раз готовилась к поездке, когда произошло

все это. На работе отпросилась, и в университете.

Чувствую за спиной движение.

Андрей идет ко мне и встает рядом на расстоянии вытянутой руки.

— Просто поедешь или попытаешься поговорить?

Разворачиваюсь лицом к парню.

— Я хочу с ним поговорить, очень хочу. Но… если ему это не нужно…

Замолкаю на секунду, но тут же продолжаю мысль.

— Черт, я не знаю. Наверное, он и слушать ничего не станет, раз все так, как ты мне сообщил.

Андрей смотрит на меня скептически и это выводит из равновесия.

Снова отворачиваюсь. Хватаюсь руками за подоконник, чтобы не упасть, потому что я опять чувствую головокружение. Так всегда бывает, когда сильно нервничаю. И совсем не обязательно для этого пить воду с добавками.

— Слушай, Полин.

Голос Андрея доносится словно из тумана.

— Я, конечно, передал тебе все, что тут наговорил Матвей, хоть мне и не хотелось. Сделал это только для того, чтобы ты понимала его настрой. И чтобы у тебя не случилось вот такого шока, как сейчас, если он вдруг решит озвучить весь этот бред тебе лично. А теперь послушай меня. Ты слушаешь?

Не могу говорить, только киваю.

— Хорошо. Так вот, чтобы не сделал и не сказал Матвей, по факту, ему плохо точно также, как и тебе.

Я молчу.

— Полин, ты услышала? Скажи что-нибудь.

Что ему сказать?

— Я не знаю.

Это единственное, что получается выдавить из себя.

— Теперь знаешь. Если он вдруг начнет говорить тебе что-то подобное, не слушай. Просто не слушай его. Поняла?

Я снова киваю и несколько следующих минут проходят в молчании.

Наконец, я чувствую, что в состоянии нормально передвигаться. Отступаю от окна и снова поворачиваюсь к Андрею.

— Ладно, я пойду.

— Не веришь?

— Я не знаю. Но обещаю, что поговорю с ним. По крайней мере, попытаюсь это сделать.

— Хорошо.

— Андрей, спасибо тебе за все. За поддержку сейчас и там, во время боев. За то, что помог Матвею и… мне.

— Не за что. Друзья Багрова и мои друзья тоже. Так всегда было. Если надо, обращайся.

— Спасибо еще раз.

Андрей провожает меня. Сначала до двери, а потом и до входа в общежитие.

— Тут близко, чего уж там, — объясняет свое решение, и я не возражаю. Когда кто-то из друзей Матвея рядом, я чувствую себя не так одиноко.

Теперь я в полной мере понимаю, что значит, быть под защитой. И могу сравнить это чувство непоколебимой уверенности с теми леденящими душу ощущениями,

когда ты такой защиты лишен. Сейчас я так остро осознаю, что именно делал для меня Матвей.

В комнате никого нет.

Это хорошо, потому что мне не хочется ни с кем разговаривать, тем более с болтливой Лесей. Хоть мы и не виделись всего сутки, мне кажется, с этого момента прошла целая жизнь.

Кстати о времени.

До отъезда мне нужно решить вопрос с новым телефоном. Заказывать доставку и ждать ее несколько дней я не могу себе позволить, значит нужно спуститься вниз, дойти до магазина и купить что-то из того, что будет в наличии.

Когда сумка собрана, оставляю ее на кровати и спускаюсь вниз.

— О, Муромцева, — восклицает тетя Дуся, лишь только я прохожу мимо нее, — а ну-ка стой!

Когда входила, грозной комендантши не было на месте, зато сейчас все внимание женщины приковано ко мне.

— Здравствуйте, — говорю вежливо, но непроизвольно подбираюсь.

Перебираю в уме, какое из правил могла нарушить, но вроде бы за последнее время я не делала ничего такого, что могло бы привлечь ко мне повышенное внимание. То, что не ночевала в общаге, даже в расчет не беру. На это никто и никогда не смотрит.

— Тебе тут посылка, — говорит вдруг тетя Дуся, — курьер пару часов назад доставил. Оплаченная.

Нервозность тут же заменяется недоумением. А потом учащенным сердцебиением и мурашками по спине.

— Мне? От кого?

— Такс, минуту, — и тетя Дуся нацепляет на нос очки.

— Тут не написано. Но ты ж должна знать, что заказывала. В общем, забирай.

И она подает мне небольшой прямоугольный сверток.

— Спасибо большое.

Хочу открыть сверток, но тетя Дуся так вытягивает шею, что я вынуждена притормозить.

Побыстрее выхожу на улицу, делаю несколько шагов в сторону, чтобы не мешаться никому на проходе, и разрываю пакет.

Какая-то коробка, обернутая в пупырчатую пленку.

Разворачиваю и смотрю на коробку с новой волной недоумения.

Можно уже не гадать, по изображению на упаковке итак ясно, что это.

Айфон последней модели.

Точно такой, какой у меня был и остался в лапах Семена.

Осторожно выдыхаю и осматриваюсь по сторонам, будто отправитель посылки может сидеть у нас во дворе и наблюдать за моей реакцией.

Это, конечно же, не так, потому что «Мерседеса» поблизости не наблюдается. А я не сомневаюсь, что это дело рук Игната Сергеевича.

Только он и адвокат знали, что у меня теперь нет телефона. Матвей с Андреем могли догадываться, хотя разговора об этом не велось, но им бы некогда было этим заниматься. А если бы вдруг пришла охота, например, Андрею, ему бы не понадобилось прибегать к услугам курьера.

Не знаю, как отнестись к такому вниманию со стороны отца Матвея. Особенно в свете слишком сложных отношений с его сыном.