Мы вместе были в бою

Смолич Юрий Корнеевич

Самолет сильно накренился и круто пошел вниз — кварталы веером побежали назад. Пилот сделал круг над поселком. Теперь были видны даже автомобили на улице. Через площадь длинной цепью медленно шли верблюды с кладью. Самолет сделал прыжок и словно пошел назад — снова мелькнули пески, потом быстро пролетел над самой землей, желтый песок закрыл все небо в окнах кабины, гул мотора прекратился, перед глазами завертелись лопасти винта, и сразу заложило уши: пилот выключил пропеллер. Самолет тряхнуло, он коснулся земли, пробежал по ней и остановился.

— Вот

и приехали! — донесся до оглушенного Стахурского далекий голос Вали.

Волнение перехватило Стахурскому горло. Он толкнул дверцу и выпрыгнул на песок. Вернулся слух, и в уши снова ударило, как страшным шумом, — беззвучной, мертвой тишиной пустыни. Вокруг был песок, только песок — ровная, плоская, безграничная, до самого синего неба, пустыня. Низкий деревянный барак, очевидно пакгауз, стоял на пустыре; никаких признаков жилья больше не видно было, как будто поселок за дюнами и не существовал. Песок скрипел под ногами, словно скованный морозом снежный наст.

Стахурский стоял с Марией на одной земле, у нее тоже хрустел под ногами этот песок, она была где-то здесь, близко, совсем рядом.

— Пойдемте ко мне, вы приведете себя в порядок, я покормлю вас, и тогда отправимся искать Марию, — предложила Валя.

Стахурский послушно пошел за Валей. Но вдруг он остановился и сказал:

— Нет! Скажите мне, как пройти к базе экспедиции?

Валя внимательно посмотрела на него и кивнула головой.

— Хорошо. Я провожу вас. База по дороге к моему дому.

Они пошли. Все так же скрипел под ногами сухой, спрессованный, как сплошной наст, песок. Вокруг стояла тишина. Такой тишины Стахурский нигде не слышал, даже в Карпатах — там было очень тихо, но тишину нарушали птичьи голоса и гудение лесных пчел. А тут не было ни птиц, ни пчел… Тут была такая абсолютная тишина, что казалось, ты ее чувствуешь. Не верилось, что в такой сверхъестественной тишине могут быть люди. Единственный звук слышался в этой мертвой тиши, но он был таким монотонным, что только подчеркивал ее. Гудел мотор, очевидно, где-то в надшахтных постройках.

Они миновали барак, и поселок точно из-под земли вырос. Он был совсем недалеко, сразу за дюнами. На краю его стояли длинные островерхие бараки — их двускатные крыши достигали поверхности земли.

— Эти бараки, — объяснила, Валя, — построили в сорок первом году для эвакуированных, но сейчас там живут только холостые рабочие. Поселок сильно вырос за эти годы.

— Шахту восстановили после взрыва?

— Через месяц она уже снова вступила в строй. Коммунисты и комсомольцы работали день и ночь.

Они вышли на улицу. Справа начинались шахтные сооружения. Гудки мотора стали еще слышнее: он работал с частыми перебоями.

— Опять плохое горючее! — с досадой сказала Валя. — К концу пятилетки здесь пройдет железная дорога, и тогда мы перейдем на местное топливо.

Они прошли мимо шахтного двора. У ворот стоял вахтер. Он помахал Вале рукой, а она приветливо

махнула ему.

За шахтным двором торчало несколько чахлых тополей. Вероятно, тут распланировали сквер, но песок пустыни задушил деревья. Дальше стояли жилые дома. Это были маленькие коттеджи, с небольшим огородом около каждого, в несколько грядок необычного типа: они были ниже поверхности земли, каждая в отдельном углублении, а вместо межи их разделяли небольшие насыпи. По гребню насыпи шел небольшой арык, тянувшийся до узкого канала, а оттуда деревянный желоб вел к колесу с рычагом. Коттеджи выстроились на берегу водохранилища — из него качали воду на грядки. Вода в пруду словно застыла, от нее не веяло прохладой. В пустыне стоял неподвижный, изнуряющий зной, хотя было только начало апреля.

— Вот! — Валя указала на деревья по другую сторону водохранилища. Там был сад, очевидно, тот самый, который они видели с самолета. Среди негустой еще листвы виднелся двухэтажный дом. Стахурский понял, что там живет Мария, и глубоко вздохнул.

Когда они подошли к саду, навстречу показался юноша в желтой кожаной куртке и в черной с белым орнаментом тюбетейке на бритой голове.

— Вот кстати! — оказала Валя. — Это из экспедиции. Студент-геолог Токмагамбетов.

— Валя, привет! — крикнул юноша ломающимся, как у подростка, голосом. — Из Джамбула?

— Здравствуй! Из Джамбула! Ты не знаешь, где сейчас Мария? В поселке или выехала в степь?

— Мария в Алма-Ате, — ответил юноша, крепко пожимая руку Вале. — Разве ты не знаешь, что ее вызвали еще две недели назад?..

Он с любопытством поглядывал на Стахурского, ожидая, когда Валя их познакомит.

Стахурский почувствовал, как Валина рука, лежавшая на его руке, словно обмякла. Это было все, что он сейчас чувствовал. Марии нет…

Валя с нескрываемым огорчением смотрела на Стахурского. Марии нет!

— Что ты говоришь? — прошептала она грустно. — Познакомься, пожалуйста. Товарищ приехал к Марии, а ее нет. Как же это так?!

Молодой геолог крепко пожал руку Стахурскому и с любопытством посмотрел на него.

— Что же теперь делать? — снова прошептала Валя, растерянно глядя на Стахурского, будто это она сама прилетела через тысячи километров, чтобы видеть Марию, а Марии нет.

Все трое молчали. Вокруг стояла такая тишь, что хотелось закрыть уши, чтобы не слышать этой тишины.

— Надо узнать, когда почтовый самолет возвращается в Джамбул.

Стахурский выпустил Валину руку.

Но Валя задержала ее.

— Из Джамбула очередной рейсовый будет только в четверг. Через три дня.

Тишина царила в пустыне. Только назойливо рокотал мотор.

— И другой связи с Алма-Атой нет?

Валя виновато улыбнулась одними губами. Глаза ее просили прощения, словно за необъятность пустынных просторов отвечала именно она.

— Так вам в Джамбул или Алма-Ату? — недоумевающе, но снова весело спросил молодой казах.