Мы все умрём. Но это не точно
Шрифт:
Теодор явно хотел конфликта, и кто он такой, чтобы отказывать другу в подобной мелочи? Малфой постучал пальцем по губам, прикидывая, что могло бы заставить Нотта заткнуться, и уже было открыл рот, как Грегори тяжело вздохнул и направился внутрь.
— Пошли уже, — бросил им через плечо и исчез в дверном проеме.
Гойл в их компании всегда был тем, кто незаметно возвращал украденные книги и конспекты владельцам, хлопал Драко по спине до тех пор, пока червь вперемешку с соком не выходил обратно, заставлял Нотта играть по правилам и дежурил у двери, пока некто таинственный пытался впустить в
Злить Гойла ещё больше не хотелось.
***
Внутри подземелья оказалось на удивление терпимо. Знакомый спёртый воздух с примесью металлических ноток. Хоть обстановка ничуть не напоминала слизеринскую, но было здесь что-то отдалённо родное. Да и боязнью тесных пространств Драко никогда не страдал. Поэтому ничего такого, к чему нельзя адаптироваться, он не заметил. Больше всего пугали именно маглы, они выглядели как неразумное стадо: пустые глаза, и все дружной толпой двигались в заданных направлениях. Им только пастуха не хватало.
Драко представил, какой силой должен был бы обладать волшебник, чтобы держать под Империусом такое количество людей, и по спине пробежали мурашки. Вся троица замерла у края платформы. Судя по наличию рельсов, повозки с фестралами ожидать не стоило. Поезд под землей. Маглам совсем было нечем заняться? Зачем они его закопали?
— Видел бы это наш папочка, — Нотт зачарованно смотрел на подъезжающую скоростную громадину. — Трансгрессирующий поезд.
— Ага, и его сейчас начнет тошнить маглами, — согласился Драко.
Многих Пожирателей первое время после получения метки рвало от непривычной темной формы трансгрессии. Произнеси «Apellomortis» и несись чёрной одурманивающей копотью ввысь. Это только со стороны казалось эффектным, на самом деле всё выглядело очень и очень тривиально. Новобранцы не всегда умудрялись приземляться на ноги: кто-то вываливался и катился кубарем, кто-то срывал маску и изливал содержимое желудка всем под ноги, а кто-то маску сорвать не успевал, и выглядело это уже омерзительно. Если ко всему ещё добавить тянущий болезненный зов метки, то ничего приятного в призыве не было.
Тёмная магия Лорда всегда агрессивно вгрызалась в тело и подчиняла. Жжение в предплечье, ощущение зова в голове и по-собачьи восторженное желание выполнять приказы. Они все появлялись на месте призыва и алчно, жадно ждали команды. Скажи им в тот момент прыгнуть с моста — они бы прыгнули. Отрубить себе руку, чтобы порадовать господина? С удовольствием. Убить соратника? Что ж, Волдеморт отдавал и такие приказы. Зов Лорда был сродни Империусу, только тоньше, изящнее и чуть слабее. Ты осознавал всё, понимал, мог противостоять, но не хотел. Это был твой искренний, чистосердечный выбор. Подчиняться, отдаваться в его власть.
Единственное, чего хотелось — это высунуть язык и подобострастно лизнуть хозяина.
Даже не так.
Хотелось старательно и тщательно вылизывать его всего, дюйм за дюймом, до влажного блеска змеиной лысины. Обвести кончиком языка каждую чешуйку. Почувствовать шероховатость его кожи и тяжёлый мускусный запах опасного хищника. Это дикое, безумное желание сразу пропадало,
Слепые фанатики, восторженно кончающие в штаны от одного только взгляда алых глаз, — вот кем они все были под влиянием зова метки. И каждый раз вспоминая себя в этот момент, Драко чувствовал чистое, вязкое, как древесная смола, унижение.
Он ненавидел себя за это.
Ничтожество.
И это благородные чистокровные семьи?
Ему понадобилось время, чтобы научиться отгораживать своё сознание и сбрасывать внушение. Оказалось, этому вполне можно было противостоять, как и перетерпеть боль в руке, нужна была только чистая, оголенная ярость. Чего-чего, а этого у Малфоя было в избытке.
Он также видел, что многие тихонько освобождались и потом просто имитировали подобострастие. Отец — так точно. Драко каждый раз замечал, как тот слегка кривил губы, прежде чем упасть на колени, место для падения он тоже всегда выбирал почище или, на крайний случай, не гнушался постелить себе белый батистовый платочек. Ещё бы! Одни его брюки стоили дороже, чем анальная девственность Лорда по котировкам чёрного рынка. Постепенно сбрасывать внушение приспособились Панси и Блейз, но Гойла и Нотта им приходилось ловить и тайком приводить в сознание. Однажды они поймали Тео, когда тот пытался зашить себе рот. Драко хотел бы забыть его окровавленный подбородок и белую тонкую нить с гнутой иглой, торчащую из нижней губы, но не мог.
Лорд просто пожелал, чтоб он помолчал. Нотт с величайшим восторгом приступил к исполнению. Нашел же, змеёныш, нитки из волоса единорога, самые прочные, чтобы обрезать или вытащить их было почти невозможно. У Тео наверняка до сих пор оставался маленький круглый шрам под нижней губой.
Гойла же они поймали в шаге от ампутации. Он стоял в большом зале и с абсолютно равнодушным пустым взглядом пытался откусить себе указательный палец. Грег тогда сильно расстроил Волдеморта отсутствием манер и неотесанным «тудась». Лорд так и сказал: «Лучше в следующий раз отгрызи себе палец, Грегори, и выучи уже наконец грамматический словарь».
Гойл решил начать с самого легкого.
С пальца. Лорд ценил хорошее воспитание и упивался властью над ними, а чья-то утрата конечностей его беспокоила мало. Главное, чтобы волшебники были в состоянии держать палочку.
Иногда Хозяин мог поддерживать зов несколько часов, чтобы они в полной мере прониклись осознанием своего места рядом с ним. Поэтому внутри их отряда было негласное правило: сбросил внушение с себя, быстро разбуди другого. Быстро и незаметно.
К счастью, Волдеморт не сильно следил за исполнением своих пожеланий, быстро переключаясь с одного Пожирателя на другого.
Хлопот с ними всеми у Лорда было, как у многодетной мамочки в канун рождественских праздников. На секунду отвернешься — и праздничный стол уже разгромлен, собака, мать ее Сивый, дожирает праздничную индейку, мишура порвана, а под ёлкой в собственных лужах пускают звонкие пузыри бессознательные тела. И как в настоящей семье, «родственнички» с болезненным удовольствием любили наблюдать, как влетает другому.
Лорд и проштрафившийся Сивый.
Хозяин и захлёбывающийся в слезах Уолден.