Мы все умрём. Но это не точно
Шрифт:
Гермиона не одобряла такие поступки, но когда вопрос действительно касался жизни или смерти, выбирать методы не приходилось. В коридоре она налетела на Невилла и чуть не растеряла все бумаги, тот встревоженно поинтересовался, всё ли у нее в порядке…
В порядке.
Ещё бы!
Выкрасть документы у своего старшего аврора — замечательное начало в карьере правопорядка.
Невилла бы сердечный приступ хватил, узнай он, что она только что сделала.
Гермиона как могла заверила его, что всё прекрасно, и чуть ли не бегом проследовала по длинному чёрному коридору. Врать
Она влетела в женский туалет, выбрала кабинку почище, заперлась на щеколду и уселась на крышку унитаза.
Прислушалась.
Последнее время в стенах Министерства магии требовалось всегда оставаться начеку. Пахнет стерильностью и озоном — значит, защитные заклинания обновили совсем недавно. Она на всякий случай проверила в кобуре палочку. Но, похоже, кроме неё в помещении никого не было: ни живого, ни мёртвого. И это радовало.
В ушах шумело, а сердце бешено пульсировало и, казалось, вот-вот взорвётся прямо в груди. Гермиона отложила на пол ненужные бумаги и взглянула на своё сокровище. В руках лежали три подозрительно тоненькие коричневые папочки — досье подопечных Мартина Лампкина. Толщина дел ей совсем не понравилась: всё говорило о том, что информации будет мало, но её интересовал только адрес. Всего лишь. Для адреса много листов не надо.
С трепетом она раскрыла и разложила на коленях папку с фамилией Малфой. Поверх бумаг лежала чёрно-белая колдография, с которой хмуро смотрел вполне привлекательный парень. Он не шевелился, и Гермиона приняла бы её за обычное человеческое фото, если бы через несколько секунд не заметила, как уголки его губ дрогнули и растянулись в едва уловимую тень неприятной ухмылки.
Стоило признать, Малфой повзрослел за те два года, которые она его не видела. Приятное, даже красивое лицо. Мерлин и Годрик, а ведь он ей когда-то по-девичьи нравился. Гермиона сама себе улыбнулась, вспомнив, как мечтала, чтобы он пригласил её на танец.
Только отвратительный характер Хорька отбивал любое желание узнать его поближе.
Да что там!
Отвратительный — это мало сказано. Он был как гниющий инфернал в обличии вейлы. Только поддень внешний слой, и начнет сочиться густой жёлтый гной.
Малфой являлся последним человеком, с которым она хотела бы иметь дело. Какая ирония, что именно так и оказалось. Заносчивый, самовлюбленный, напыщенный слизняк!
Гермиона пробежалась глазами по личному делу: мать умерла, дом-мэнор, окончил Хогвартс полтора года назад…
Чудесно!
Гермионе благодаря таким, как он, пришлось заканчивать школу заочно, а свой диплом получила совсем недавно. Хорёк, видимо, этим не страдал и спокойно совмещал пожирательские будни со школьным расписанием. Она пробежала глазами по другой строке: виновность в преступлениях режима Реддла не доказана. Ещё бы! Так удобно быть Малфоем. Дополнительная информация: владеет окклюменцией.
Ну, это не новость, можно было бы дописать ещё пару ласковых.
Гермиона досадливо шмыгнула носом и осмотрела листик с двух сторон. Никакого адреса. Плохо дело. Заправила щекотавшие нос прядки за уши и раскрыла следующую папку: Теодор Нотт.
С колдографии улыбался мальчик-ангелочек. Тёмные, слегка волнистые волосы, широкие скулы, какое-то даже по-детски невинное выражение лица и очаровательная улыбка с ямочками. Этого парня она помнила не слишком хорошо. Скромный, тихий и воспитанный. Показывал себя вежливым, начитанным, и, кажется, они иногда встречались с ним на Древних рунах. Хотя, может, это был не он, а Фредерик Спотт? Гермиона никак не могла вспомнить лицо того парня с Древних рун. В личном деле Нотта не оказалось ничего особенного.
Всё почти то же самое что и у Малфоя: матери нет, мэнор, окончил Хогвартс, в преступлениях не замечен, распределен волонтёром в дом престарелых. Никакого адреса. Приписка почерком Лампкина: конченый идиот. Любопытно.
Следующая тоненькая папка: Грегори Гойл. Его она помнила хорошо. Туповатый дружок Малфоя. Судя по колдо, внешне он почти не изменился.
У Гойла в личном деле, к её разочарованию, тоже ничего не говорилось про их адрес, правда, место его работы было особенно странным — церковь. Кто вообще догадался отправить Пожирателя смерти к монашкам?
Приписка ручкой: левша.
Она на секунду задумалась, насколько странная градация негативных характеристик у Лампкина… Чем левши-то ему не угодили?
Но никаких правдоподобных вариантов в голове не всплыло. Результат кражи со взломом оказался печально скуден — никаких адресов или более конкретных указаний на местоположение. Только за места работы и можно как-то уцепиться. Всего лишь обойти все дома престарелых в Лондоне, церкви или найти этого профессора химии С. Мюли, а значит, проверить все школы и университеты…
Она захлопнула папки.
Ну что ж.
С этим можно было работать.
***
Драко устало поднимался по скрипучим ступенькам. Он весь грёбаный день провёл в душном кабинете химии, маркируя какие-то вещества, названия которых ему абсолютно ничего не говорили.
Выжженный жарой воздух даже вечером не становился прохладнее. Тёплый пот струился по лбу и смешивался с налипшей уличной пылью. Футболка насквозь промокла, и он старался не думать, как от него пахло. Хотелось просто добраться до душа и умереть там от переохлаждения и переочищения.
Салазар, очищающее заклинание чем не угодило Министерству? А за возможность наложить охлаждающее можно было смело кого-нибудь убить.
Это просто смешно.
Министерство оставило им палочки в магловском мире, но ограничило на все заклинания, которые якобы могли нанести вред живым существам.
Будильник, сука, они оставили.
Люмос и Таранталлегру тоже разрешалось использовать, а вот заклинание щекотки у палочки Драко было заблокировано. Зато Гойл почему-то колдовать его мог.