Мы все умрём. Но это не точно
Шрифт:
— Сейчас, сейчас. Ещё раз, как вас зовут? — швейцар, если вообще можно было так назвать плюгавого мужичка в костюме школьного уборщика, задумчиво почесал кончиком пера лоб, оставив тонкую полоску чернил.
— Първан Жук! — прорычало внебрачное дитя великана и гоблина, недовольно ткнув пальцем в вышитую аббревиатуру «А.Д.» на шевроне.
— Сэр, не ругайтесь. Сейчас мы найдём вас в списке. Произнесите своё имя ещё раз.
— Първан Жук! — тёмный волшебник злился и, судя по выражению лица, был готов свернуть мужичку шею.
Швейцар раскатал длинный пергамент по полу и близоруко поднёс бумагу к самому носу. Судя
Драко потянул Гермиону за собой и уверенно направился к двери в противоположной стене. Проходя мимо швейцара, он просто закатал рукав мантии, продемонстрировав тёмную метку, на что служащий молчаливо кивнул и пропустил их дальше. Было слышно, как зарычал от бессильного гнева антониновец, но его недовольство совсем не волновало Малфоя.
Они перешли во второе, точно такое же по размеру и декору помещение. Тусклая лампочка, бетонные стены, наполовину окрашенные зелёной краской, школьная парта и волшебник-оборотень в таком же синем комбинезоне, как и у плюгавого мужичка. Выбор униформы для служащих бара обуславливался той же маскировкой — сотрудникам приходилось перемещаться по территории, и, чтобы не вызывать лишних вопросов, они все одевались как рабочий персонал школы.
Здоровый охранник-оборотень протянул Малфою стальную маску, очень похожую на те, что носили Пожиратели смерти. Только на металлической пластине были начертаны символы запрещённых компонентов: загнутые крючки различных галлюциногенов, подчёркнутые короткой линией опасные ингредиенты зелий и какие-то незнакомые значки, обведённые кружком. Если человек принимал что-то из этих веществ, то маска сразу же срабатывала как сирена и посетителя выталкивали на улицу.
Также, на своё личное усмотрение, охранник мог потребовать пожертвовать пару капель крови. Анализ считывался самым примитивным способом — оборотень пробовал кровь на язык и выносил вердикт: пройдёшь дальше — не пройдёшь. Наверняка магловские химики пришли бы в ужас от такой диагностики. Но ни один прибор из их лаборатории не мог сравниться с чутьём оборотня.
Драко приложил маску к лицу и, подождав пару секунд, передал Тео. Тот снял большие очки, которые нацепил для дополнительной маскировки, повторил ритуал и отдал маску Гермионе. Второй этап они тоже прошли без проблем, и охранник открыл для них следующую металлическую дверь.
Третьим и последним этапом был контроль на наличие магических артефактов — требовалось сложить абсолютно все амулеты в специальный ящик с номером. Внутрь разрешалось проносить только самые безвредные зелья — целительные, успокоительные, кровоостанавливающее. Полный список разрешённого висел на кирпичной стене рядом, и Драко знал его наизусть. Он привычно пробежался по табличке глазами, с удивлением отметив, что Эдриан разрешил использовать внутри бара Веритасерум. А вот это уже попахивало весьма дурно. Кажется, рука Антонина всё же крепко ухватила Пьюси за яйца.
Все трое распахнули мантии перед охранником и предъявили на осмотр имеющиеся у них зелья. Служащий в точно такой же форме уборщика, что и у остальных его коллег, тщательно записал каждое наименование в тетрадочку с подписью «Клянусь использовать только при крайней необходимости и не во вред другим».
Обязательство подтверждалось
Пройдя без проблем все три осмотра, они спустились по винтовой лестнице вниз. Драко больше не рассуждал и не думал. Он крепко держал Гермиону за руку и вёл за собой.
Пьюси подошёл к оформлению заведения со своим странным чувством юмора. Хотя Малфой сказал бы, что, скорее, с прагматизмом. Эдриан наверняка просто спёр половину мебели из школы ради экономии собственных галлеонов.
Внутри бар напоминал детскую комнату в замке. Деревянные единороги на палках, на которых можно было поскакать, детская фарфоровая посудка, в которую наливался самый крепкий алкоголь, парты для трезвых волшебников и низкие пластмассовые столы для посетителей, которые уже не могли держать себя вертикально.
Здесь можно было сидеть на диванах или лежать на полу в мягких подушках, и в целом атмосфера казалась вполне уютной. Над некоторыми столиками даже висели детские мобили с деревянными игрушками, что, наверное, должно было умиротворять. Только Малфоя это раздражало. Не в пример ему, один из Пожирателей смерти откинулся на спинку дивана и расслабленно наблюдал за парящими над ним игрушечными птичками. Драко с уверенностью подумал, что тот чем-то обдолбался, но раз оборотень его пропустил, значит, чем-то допустимым. На самом деле, плевать. Главное, чтобы сидел тихо и никому не мешал.
Малфой пропустил вперёд себя Гермиону и Тео, а сам на секунду отошёл к стене с полками, на которых стояли игрушки и детские картинки: всевозможные рисунки радуги, человечков и домашних питомцев, модели машинок, фигурки и куклы. На первый взгляд казалось, что в этом стеллаже хранилось самое обычное барахло, но Малфой знал его настоящее предназначение.
Он незаметно свернул голову одной фарфоровой кукле — артефакту помех. Когда-то Драко сам привёз его Эдриану на заказ из Франции. Достать его было сложно, и покупка обошлась Пьюси в весьма круглую сумму, которой хватило бы, чтобы приобрести один хороший дом. Кукла затрудняла использование заклинаний в радиусе десяти-пятнадцати ярдов. Гасила магический потенциал практически наполовину. И как бы ни ругались и ни пытались найти источник помех тёмные волшебники, но за три года им так и не удалось обнаружить его среди горы других игрушек. Поэтому в итоге все просто смирились и привыкли к мысли, что здесь особенно не поколдуешь. Свернув кукле голову, Драко нейтрализовал артефакт, но мысленно пообещал себе вернуть всё как было перед уходом.
Нотт и Грейнджер расположились за самым дальним угловым столиком. Тео тут же потушил ночник-тучку на стене, чтобы скрыть их лица в полумраке. Гермиона заметно нервничала и бегала настороженным взглядом по лицам посетителей. Теодор же откинулся на спинку дивана и вальяжно раскинул руки. Чувствовал себя, как русалка в Чёрном озере. Был в своей среде.
Драко и сам не ощущал здесь дискомфорта. Правила в «Изнанке» казались проще, чем в светском обществе, в котором люди, улыбаясь в лицо, за спиной жаждали разорвать друг друга на куски за любую мелочь. В баре тоже могли разорвать голыми руками за какой-нибудь проступок, и уборщик просто убрал бы кишки с пола. Но никому этого делать не хотелось.