Мы все умрём. Но это не точно
Шрифт:
— Плохие люди есть везде, Цветочек, — Тео тоже улыбался, но не той улыбкой, которую привык видеть Драко. Наверное, впервые за долгое время он напоминал того Теодора, которым был до всей этой войны и увечий.
— Как и хорошие, — Гермиона заправила выбившиеся кудри Тео под резину и снова тепло улыбнулась. Лысый Нотт выглядел странно, но забавно.
— Я же хороший, Цветочек? — хитро прошептал он и погладил её по бедру.
Драко не сдержал новый саркастичный смешок — не просто хороший, а святой и непорочный, как ангел.
— Ты ужасен, правда, и не вертись, дай закрепить твою лысину, — Гермиона
Теодор же совсем развеселился. Он вытянул руки на манер упыря и со стоном «Я хороший и самый добрый» попытался укусить Золотую девочку за плечо. Та захохотала и спряталась за спину Драко. Началась игривая потасовка: они все отскакивали друг от друга, как мячики, но при этом старались поймать. Нотт попытался ухватить зубами руку Малфоя, но тот увернулся и сбил его с ног. Тео, как мешок с картошкой, повалился на пол, и Гермиона уселась на него с видом победителя.
— Не ушибся?
Короткий поцелуй в блестящую резиновую лысину.
— Я умираю… — простонал Теодор.
Закатные лучи солнца струились сквозь пыльное окно, и казалось, будто их кожа лучится теплом. Светились красным маленькие сосуды на ушных раковинах Нотта, розовели кончики носов и как-то по-особому блестели глаза. Наверное, такое рисовали маглы в своих мультфильмах, когда у влюблённых героев вместо зрачков загорались розовые сердечки.
И в этот момент Драко почувствовал страх. Очень странный и необъяснимый, но дикий и пробирающий до костей. В светлой комнате, освещённой закатными лучами, с двумя близкими людьми в чудаковатых париках… Всё выглядело слишком нормально. Они все словно собирались на вечеринку в честь Хэллоуина. Будто бы мир не катился в преисподнюю.
Паника, словно электрический разряд, пробежала по костям.
Последние несколько лет Драко больше всего боялся разрешить себе почувствовать именно это. Счастье.
Пальцы задрожали. Ему было спокойнее, когда всё шло наперекосяк. Равномерный пиздец в жизни даже устраивал. Потому что счастье никогда не остаётся безнаказанным. За самой высокой точкой горы следует неизменное падение.
Драко замер, возвышаясь над ними неподвижной скалой, и ощутил, что вот-вот упадет вниз, в самую пропасть. Грейнджер сидела к нему спиной в своей чёрной мантии и с белыми волосами. Ему на секунду показалось, что это призрак Нарциссы, и стоит только отвернуться, как она обязательно умрёт.
— Надо всё отменить, — хрипло произнёс Малфой. Слова опять давались с трудом, а сердце впервые в жизни колотилось так быстро, что было даже больно в солнечном сплетении.
— Трусишь, чистокровный отпрыск славного рода? — Теодор-монах поудобнее разлёгся на полу и состроил снисходительную гримасу.
Ну, точно — лысый император Нерон на своём постаменте. Только моргнёшь, и спалит весь Рим. Но Малфою не было смешно. Левое веко вновь мелко задёргалось, и он прикрыл глаз ладонью, пытаясь унять нервный тик. Гермиона подошла к нему и крепко обняла, прижавшись щекой к груди.
— Драко, — её ярко-тёмные брови сочувствующе поползли вниз, словно она сама была легилиментом и считала его тревогу, — мы со всем справимся.
***
С виду это был небольшой двухэтажный дом с красной кровлей и милой надписью «Начальная школа».
В магловской начальной школе учились и мальчики, и девочки, а за жестяной дверью подвала находили отдых тёмные волшебники.
Возможно, кого-то другого возмутило бы расположение «Изнанки», но Драко считал выбор здания для подпольного бара идеальным — никто бы никогда не подумал, что Пожиратели смерти устроятся в детском саду среди маглов. И ему не надо было даже видеть лица Гермионы, чтобы ощущать её возмущение.
Они аппарировали на небольшой участок земли перед входом в бар, который был окружён маглооталкивающими чарами. Спешащие в школу дети даже не видели, как тёмные волшебники перемещались и скрывались за ничем не примечательной дверью.
Всё выглядело как вход в подвал. На совершенно обычной серой стене здания виднелся вырезанный ножом магический символ. Драко поднёс ладонь и прижал к влажной после дождя штукатурке. Достаточно было послать короткий магический импульс, чтобы ржавая дверь скрипнула и слегка приоткрылась.
— Добро пожаловать в «Изнанку», — произнёс он и нервно поправил капюшон мантии, натянутый почти до самого носа.
Эдриан не требовал показывать лицо на входе, соблюдая право анонимности, но на первом этапе проверки посетители обязательно должны были предъявить тёмную метку на предплечье.
Подделать её магическую природу не представлялось возможным, да и желающих попробовать за все три года существования бара ни разу не нашлось. Но так как многие роптали, что не могут провести здесь вечер со своей любовницей или любовником, то Эдриан пошёл на уступки. Каждому Пожирателю смерти разрешалось пригласить с собой одного спутника без метки, но под полную свою ответственность. Последствия для того, кто притащил бы с собой неблагонадёжного посетителя, могли быть очень печальными. Поэтому если бы какому-то стороннему волшебнику очень захотелось попасть внутрь, то ему всего лишь требовалось отловить одного Пожирателя и уговорить его стать провожатым. Всего лишь.
Драко взял Гермиону за руку и, притянув к себе, увлёк внутрь подвала. В небольшом помещении с бетонными стенами, размером ярд на ярд, уже стояли двое волшебников. Было душно, пахло сырой побелкой, а от голых стен эхом отскакивали слова-ругательства на болгарском языке.
Двое мужчин весьма экспрессивно пытались убедить швейцара впустить их внутрь. Тусклая лампочка раздражающе мигала и плохо освещала лица, но Драко хватило одного взгляда, чтобы узнать учеников Антонина — эти придурки всегда таскали с собой посохи. Темноволосые, с красными обветренными щеками и свирепыми взглядами. Ни один, ни второй Малфою знаком не был, но самый рослый отдалённо напоминал Хагрида. Только казался ещё уродливее, словно в ряды его далеких предков-полувеликанов затесался прадедушка-гоблин, любящий экспериментальный секс.