Мы встретимся вновь

Карр Филиппа

– Я волнуюсь за Гретхен.

– Бедняжка, боюсь, что она все время думает о своих родителях. Но это ведь естественно.

– Что с ними стало?

– Не хочу думать об этом. Мысль о том, что происходит с евреями в Германии, просто убивает меня. Уже одно это могло бы стать причиной для войны с ними. – Мы должны победить. – Победим, но какой ценой! Мне нравился Ричард. Он стал совсем другим, не таким, каким был до войны. Пропала куда-то его тогдашняя самоуверенность, он стал… не хотелось бы применять к нему слово

«ранимый», но сейчас оно невольно пришло на ум. Казалось, он хочет что-то рассказать мне, что-то важное, что волновало его… Кажется, он хотел попросить помощи. Но этого не могло быть. Ричард был слишком уверен в себе. Когда мы расставались, он сказал: – На этой неделе мне удастся освободиться, а ты уезжаешь в Кэддингтон. – Ну, это не так далеко.

– И ты приедешь снова? В нашем доме места хватает, и Мэри Грейс будет рада увидеть тебя. Или ты собираешься вернуться в Корнуолл?

– Еще не решила. Моя мать не хочет, чтобы я уезжала. Она думает, что мне лучше с ними. Но в Корнуолле у меня работа…

– Ты могла бы найти работу и здесь.

– Полагаю, что да.

– Подумай об этом, Корнуолл слишком далеко, и нелегко ездить туда-сюда во время войны. И… спасибо тебе за сегодняшний вечер. Он был очень приятным для меня.

– Для меня тоже.

– Мы должны повторить это как-нибудь.

– Да, возможно.

– Обещаешь?

– Конечно.

Он легко поцеловал меня в щеку, и я вошла в дом. Дорабелла уже ждала меня.

– Ну?

– Что «ну»?

– Как прошел вечер?

– Пьеса не запомнилась. Во время спектакля была воздушная тревога. Затем мы сидели в ресторане.

– А Ричард… как он?

– Очень милый.

– И?

– А что, разве недостаточно?

– В таких обстоятельствах…

– Каких обстоятельствах?

– Он очень привлекательный.

– О, доброй ночи, Дорабелла!

– И больше тебе нечего рассказать?

– Нечего.

– Ты разочаровываешь меня.

– Были случаи, когда я испытывала то же самое по отношению к тебе.

Шутница, подумала я. А чего она ожидала? Они с мамой здесь походили друг на друга. Обе надеялись, что я перестану горевать о Джоуэне и постепенно забуду его. Милые, родные мои, в общем-то, они ведь желали мне только добра.

ЖУТКАЯ ТАЙНА

Когда мы виделись с Мэри Грейс, она много рассказывала о своей работе в министерстве и о людях, которые работали там, и думала, что мне будет интересно познакомиться с ее подругами.

– В нашей работе нет ничего секретного. Это министерство труда, и в основном мы занимаемся тем, что раскладываем в алфавитном порядке входящие бумаги и ищем работу для людей, который у нас зарегистрировались. Те, кто работает со мной, так же неопытны, как и я. Некоторые до этого никогда не работали, но мы делаем то, что можем.

Я заметила, что она скромничает.

– Нет-нет.

Ты убедишься, когда встретишься с моими подругами по работе. Мы сидим за общим столом, сортируя бумаги, делая отметки, а за нами наблюдает начальник. Настоящий служака.

Я поняла, о чем она рассказывала, когда познакомилась с девушками. Они часто обедали или в одном из кафе «Лайонс», или в чайной АВС. Включая Мэри Грейс их было четверо. Мэри работала на полставки, поскольку ей надо было ухаживать за матерью. Остальные – полный день, с девяти до пяти.

Министерство находилось в Актоне, недалеко от центра города, и я должна была встретиться с ними в кафе в двенадцать тридцать.

Как только я вошла туда, навстречу мне поднялась Мэри и усадила рядом с собой. Все с интересом посмотрели на меня. – Миссис Мэриан Оуэн, миссис Пегги Данн и мисс Флоретт Филдс, – чинно представила Мэри Грейс своих сотрудниц. – А это мисс Виолетта Денвер.

– О, класс! – воскликнула мисс Филдс. – Мне нравится это имя. Я была Флорой, но стала Флоретт. Понимаете, профессия заставила. – Флоретт, – сказала я. – Просто очаровательно.

Она улыбнулась белоснежной улыбкой. В ней было что-то простое, располагающее. – Мы заказали «домашний пирог», – сообщила Мэри Грейс. – Не знаю, из чего они его стряпают, но это по крайней мере съедобно. Женщины засмеялись, и смех их был легкий, как у тех военных в театре. – Значит, вы некоторое время пробудете в Лондоне? – спросила Мэриан. – Да. Я возвращаюсь к родителям в конце недели.

– Счастливая, – сказала Флоретт. Первая неловкость прошла, и разговор потек плавно. В основном говорили о министерстве, слышались имена миссис Кримп, которую называли еще и «кудрявой», мистера Бантера, которого звали «Билли».

Они много смеялись. Флоретт и Пегги Данн откровенно рассказывали о себе, но Мэриан Оуэн была более скрытной. Мэри Грейс прекрасно умела разговорить окружающих, и ей очень хотелось, чтобы ее подруги рассказали о себе побольше. Так что за чашкой кофе я узнала многое из прошлого Пегги и Флоретт.

Они очень не походили друг на друга, но обе любили посмеяться над собой. У Флоретт были свои мечты, о которых я и узнала через пятнадцать минут нашего знакомства. Она собиралась стать «звездой». Пегги смотрела на подругу с восхищением.

– Флоретт однажды выиграла конкурс, – сообщила мне Пегги. – Стала первой. Правда ведь, Флоретт?

Та широко улыбнулась.

– Расскажи Виолетте об этом, – попросила Пегги.

К тому времени мы уже просто звали друг друга по имени и перешли на «ты».

– Ладно. В общем, был конкурс. На здании Мюзик-холла висели плакаты: « Попытай свое счастье. Это начало вашего пути к славе» и так далее. Все говорили: «Давай, Флор, ты можешь замечательно спеть».

– У нее хороший голос, – заметила Пегги.