Мы, женщины (Колдовской мир, Превращение)

Нортон Андрэ

Нидорис потрепала ее по плечу.

– Где твоя чистая тряпка для крови? - спросила она.

Смущенно - о таких вещах не принято говорить вслух - Леатрис прошептала:

– Я ей пользуюсь.

– Поэтому он и напал, - прошептала Бритис. - О, Леатрис, почему ты нам не сказала?

– Она не знает! - догадалась Нидорис. - Вот в чем дело! В ее проклятой деревне на это не обращали внимание. Есть у кого-нибудь чистая тряпка для крови?- Бритис протянула тряпку, и Нидорис перевязала руку. - Сарис! А ты где была, во имя Джонкары?

– Со мной то же, что с Леатрис, - просто поведала Сарис. -

Началось внезапно. Знаешь, как это бывает.

Нидорис презрительно высказала:

– В следующий раз сначала кого-нибудь разбуди. Ну, давай! - Она обняла дрожащую и плачущую девушку, положив ее голову себе на руку. - Ты смело действовала. И получишь шкуру. Знаешь об этом? Гордись! - Она отвела Леатрис назад к костру, где все девушки уже проснулись и смотрели на них. Слушайте! Наша Леатрис одна убила Пса Джонкары!

Девушки радостно закричали. Леатрис, у которой от боли и пережитого страха кружилась голова, смутно поняла, что стала героиней. Она, которая никогда не могла угодить матери! Да и сейчас она сомневалась, что Хуана хорошо отнесется к ее подвигу. А завтра они возвращаются. Леатрис задрожала.

Нидорис налила ей из особого меха, и Леатрис послушно глотнула. Это оказался крепкий неразведенный эль, сама душа эля.

– Вода жизни, - заверила Нидорис подавившуюся Леатрис. - Госпожа Гондрин хорошо его готовит. Для целительниц. - Она с помощью еще двух девушек уложила Леатрис.

"Я героиня", - с удивлением думала Леатрис. Потом она уснула.

Осеберг, сын Моргата, скривившись, смотрел, как Норпэль, кузнечиха, подносит к его волосам раскаленное железо для завивки. По его прежним стандартам, он зарос; она говорила, что он слишком коротко подстрижен. Его сестра Леатрис, завитая и одетая, гордо демонстрируя раненую руку на перевязи, с трудом удерживалась от смеха, пока Нориэль не достала платье, которое носила девушкой.

– Я не надену это! - возмутился Осеберг, а Леатрис прикрыла рукой рот. Смешки пробивались из-под руки, как река из-за плотины, их сопровождало икание. Их мать, Хуана, скривилась еще сильнее Осеберга, хотя сама хорошо выглядела в платье, занятом у птицеподобной Эйны, дочери Наты. "Гордость", решила Нориэль. Хуана бедна, а Осеберг слишком массивный, чтобы быть красавицей. Хуане придется смириться с тем и другим.

– Ну, вот, - довольно произнесла Нориэль. Она критично посмотрела Осебергу в лицо. Подойдя ближе, прошептала: - Нужно острое лезвие, чтобы убрать волосы с твоего лица. - Он попятился. Она негромко добавила: - Я знаю, какими жестокими могут быть девушки. Они будут смеяться над тобой, говорить, что ты старая карга. Только у старух на лице растут волосы,но даже они их сбривают.

Осеберг дернулся.

– Девушки будут смеяться надо мной? - негромко спросил он. Она кивнула. Он взял лезвие и отправился в соседнюю комнату.

– Хорошие дети, - довольно проговорила Нориэль, потрепав Хуану по плечу. - Осеберг растет очень быстро, ты должна гордиться. А когда попробуют твои блюда, Хуана, твоя репутация будет прекрасной. Представь себе, Бетиас так хвалит цыплят Элен! Осеберг, ты уверена, что тебе не нужна лента для волос?

– Совершенно уверен! - взревел он и едва не упал в непривычном платье, спускаясь со ступеней. Если Эгил увидит его одетым, как кукла, он этого не переживет, но тетя

Нориэль заверила его, что здесь все так одеваются, а девушки решат, что он деревенщина, если придет на пирушку в старой одежде. И было бы из-за чего! Какая-то Нельга достигла возраста замужества. Интересно, она такая же красивая, как Бритис?

Группа людей из кузницы встретилась с другой группой на тропе. Это была семья с девушкой лет тринадцати.

– Здравствуй, госпожа Нориэль, - улыбнулась Бритис. Осеберг напрягся, ожидая услышать ее смех. - Осеберг! Какие у тебя красивые волосы! И завиты необычно! Так у вас носят? - Она поднесла руку к его тщательно сделанным завиткам. Хуана поджала губы. Леатрис отступила, чтобы Бритис могла пойти рядом с Осебергом. Осеберг неожиданно почувствовал себя лучше и улыбнулся.

– Здравствуй, Бритис, - подбодрился он.

Эгил тоже был в платье, которое дала ему одна из старейших, но он его перепоясал и подрезал примерно до длины мужского халата. Свои усы он тщательно расчесал, начистил сапоги и предложил руку своей сестре Ханне, зайдя за ней в Дом Исцеления. Жаль, что нельзя свернуть к Дому Записей, чтобы увидеть Арону. Эгил задержался как можно дольше, но она не появилась.

– Ты сегодня хорошо выглядишь, - убеждал он Ханну, провожая ее к дому матери Нельги. - Еще четыре года, и ты будешь королевой на собственной пирушке совершеннолетия. Как тебе работается у госпожи Флори?

– Очень хорошо! Я смотрела, как она зашивала руку Ловри, и сама обработала страшную рану. Ловри все плакала, и госпожа Флори велела мне носить ее на руках и успокаивать.

Размышляя о странном ребенке, который радуется виду хирургической операции, Эгил едва не пропустил женщин на перекрестной тропе. Увидев их, он снял шляпу и поклонился, как ему казалось, очень величественно.

– Госпожа Арона, - приветствовал он.

– Здравствуй, Эгил. Как Ловри? - поинтересовалась девушка отвлеченно. Куры сегодня все утро беспокоились, кудахтали и кричали, словно к ним пролезла лиса. Коза, госпожа Безрогая, отказалась дать молоко. Даже кошка, Рыжая Малышка, забилась под кровать и не выходит. Может, это предвещает смерч, землетрясение? Или просто неприятности в доме?

Эгил стиснул зубы. Когда-нибудь она его заметит! Неожиданно земля дрогнула, тропа задрожала. С холма Часовых послышался сигнал крайней опасности, его подхватили все в деревне. Эгил услышал крик:

– Бегите в пещеры!

– Бежим! - заторопила всех Арона, сигнал опасности слышался все снова и снова. Потом: - Куры! Госпожа Безрогая! Кошка!

– Ради любви... ты теперь беспокоишься о какой-то кошке? - закричал Эгил.

– О курах и козе! - добавила она и побежала назад, к Дому Записей.

Госпожа Безрогая беспокойно трясла головой и пыталась спрятаться. Арона взяла веревку с петлей, позвала козу и искусно набросила петлю ей на рога.

– Эгил! Лови! - крикнула она, направляясь к курятнику. Земля под ногами так дрожала, что трудно было устоять. Арона нашла клетку с курами и сунула в нее трех испуганных кричащих куриц. Но тут задрожал и курятник.

– Беги, Арона! - воскликнул Эгил, отталкивая ее рукой. Ударяя себя по ногам клеткой с курами, она побежала. Двор наклонился вперед, потом назад. Арона упала лицом вниз, Эгил упал на нее.