Мясник
Шрифт:
Она легко похлопала Схимника по тыльной стороне ладони, спокойно лежавшей на полу, почувствовав, как на мгновение напряглись его мускулы. Потом чужая ладонь выдернулась из-под ее пальцев и взметнулась в воздух. Схимник схватил Виту за шею и, слегка сжав, притянул к себе, так что их лица почти соприкоснулись.
— А ты и вправду славный хамелеон! — глухо сказал он, чуть прищурившись, и в его глазах загорелся пугающий звериный огонь. — Что надо! Не зря тебя держали в «Пандоре»! Но «Пандоры» больше нет! А если ты все еще не понимаешь, девочка, так я тебе объясню! Сидела б ты тихо… так ты полезла… так ты в особый мир влезла, понимаешь?! Так что
Прикрыв веки, он оттолкнул Виту — несильно, но она не удержалась и упала на спину. Тут же проворно перевернулась, отползла в сторону, вскочила и, стоя спиной к Схимнику, начала торопливо сдирать с себя влажную, грязную одежду трясущимися руками и швырять ее на пол. Надела белье, свитер, повернулась, села на диван и начала натягивать колготки, косясь в сторону Схимника. Снова совершенно спокойный, он наблюдал за ней с праздным мужским любопытством, но во взгляде снова присутствовало что-то изучающее — теперь — странная мысль! — он смотрел на нее, как студент-медик на анатомический муляж, будто старательно запоминая, что где находится.
«Как же я тебя ненавижу! — подумала Вита, потянувшись за брюками. — Как будет хорошо, когда ты умрешь! Это многого стоит!»
Застегнув брюки, она снова взглянула на Схимника. Теперь на его лице было странное безадресное отвращение, и смотрел он не на нее, а на свои руки.
— А этот Сканер из вашей организации?
Взгляд Схимника стремительно перепрыгнул с рук на ее лицо, и в нем появился интерес.
— Ты знакома со Сканером?
— Нет, — Вита надела куртку и застегнула «молнию». — Ты так назвал его… того, третьего человека, который пришел вместе с тобой. Для тебя ведь было неожиданностью то, что ты увидел в магазине. Но ты решил, что это сделал Сканер, да?
— Тебя это не касается, — ответил Схимник немного рассеянно. Он посмотрел на папку, потом снова на ее лицо, и теперь в его глазах был не только интерес, но и задумчивость. — Да, мы… работаем вместе.
— Ты чуть не убил его там, потому что он что-то сделал за твоей спиной, и тебя это взбесило. Он не выше тебя по должности, но и не ниже. И он тебя боится.
— К чему ты клонишь? — осведомился Схимник равнодушно, но заинтересованность и задумчивость в его взгляде остались. Вита опустилась на пол перед ним, но на таком расстоянии, чтобы он не смог снова мгновенно схватить ее за горло.
— Он знал, что увидит в магазине. Он был ошеломлен, напуган, но он знал. Как же это получается? Что это у вас за бардак в организации?
— Сейчас везде бардак, — заметил Схимник, и хотя в его голосе зазвучало легкое нетерпение, он, судя по всему, склонен был продолжать разговор. — Не слишком ли много ты успела понять, будучи мертвой?
— Ты ведь хорошо успел меня изучить? Тогда должен знать, что и я за свою жизнь успела изучить многих. В том числе и наших ребят. Сделать с ними то, что сделали, было бы не просто. И твой Сканер на это не способен. Он трус, тряпка. В конце концов, у него не то здоровье. Он не смог бы убить их собственными
— Да, — хмуро сказал Схимник, — он пришел позже меня. Почему же он должен был вернуться?
— Ты читал то, что в этой папке?
— Просмотрел, — ответил он уклончиво. Неожиданно Вита почувствовала, что Схимник больше не прислушивается к ней. Он слушает. Она уставилась в пол, изображая глубокую задумчивость, чтобы он не почувствовал ее радости. Хоть что-то ей начало удаваться.
— Ты знал об этих письмах раньше?
— Я слышал о них, — лоб Схимника рассекся глубокими морщинами, под углом изломившимися над переносицей. — Но я обычно обращаю внимание на более материальные вещи. А это…
— Но ты же ведь обратил внимание на картины Чистовой. А они имеют ценность только, если обращать внимание на нематериальную их часть. Материально они не имеют почти никакой ценности. И в письмах, мне кажется, тоже нечто подобное… наверное.
— Бред, — ответил Схимник с сухой усмешкой и глаза его стали пустыми.
— Я тоже думала, что это бред… до того момента… до того, как зашла в «Пандору». Их убили их же собственными руками. И ваш Сканер к этому причастен.
Рука Схимника быстро и в то же время плавно скользнула вверх — он все делал как-то неуловимо и с некоей кошачьей грацией — и Вита, скорее почувствовавшая, чем увидевшая это движение, машинально качнулась назад, решив, что он собирается ее ударить или снова схватить за горло. Но Схимник всего лишь пригладил свои слегка растрепавшиеся волосы.
— Так почему же Сканер должен был вернуться в магазин? — равнодушно спросил он. Вита подтянула к себе сумку и открыла ее.
— Чтобы забрать вот это! — она бросила на пол перед ним смятые, испачканные уже засохшей кровью, аккуратно исписанные листы и надорванные конверты. — Знакомые вещицы?! Думаю, он не хотел, чтобы их там нашли. Как ты думаешь, почему?
Не сводя с нее глаз, Схимник подтянул к себе бумаги и отодвинулся чуть в сторону, к фонарику. Вита едва заметно пошевелилась, надеясь, что сейчас он отвлечется и вот сейчас-то и представится момент, чтобы порскнуть на балкон, но Схимник, разглядывая письма, с легкой усмешкой сказал:
— Не дури.
— Да сижу уж, сижу, — с досадой пробормотала Вита, наблюдая за выражением его лица. Вначале оно слегка напряглось, потом на нем появилось какое-то злое удивление. — Ну, что скажешь? Кстати, на конвертах нет почтовых штемпелей, как и на крымских письмах, которые один в один как эти — та же рука, то же содержание… Ну, о крымских-то ты, конечно, знаешь.
Бумаги зашелестели под пальцами Схимника, когда он начал складывать их со странно подчеркнутой аккуратностью.
— Она тебе и об этом рассказала?
— А как же! Письма для Ковальчука, для Лешко, для Измайловых… Ты, правда, наверное уже не помнишь фамилий? Конечно, разве их всех упомнишь, — протянула Вита с фальшивым сочувствием. Схимник посмотрел на нее внимательнее, чем когда-либо.
— Это просто бумажки.
— Конечно же, — Вита вытащила из сумки запечатанный конверт, адресованный ей самой и бросила ему. — Тогда открой и прочти, а я послушаю. А то так получилось, что я не успела сделать это сама.