Мясник
Шрифт:
Прочитав написанное, Баскаков сгорбился в кресле, и теперь руки затряслись уже у него. Это было плохо. Очень плохо. Ведь он всегда старался вести себя с Литератором как полагалось, никогда не допускал резкого слова, никогда не позволял себе сорваться, хотя много раз ему хотелось убить это омерзительное создание, вышвырнуть его прочь, на свалку и забыть о нем навсегда, но нельзя было. А теперь он понял. Нельзя, нельзя этого допустить! Литератор нужен ему, пока нет Чистовой, он нужен ему. И Сканер тоже нужен. Два ублюдка, которых он не может убить.
Это неправда, Юра. Как ты можешь
Только не говори, что ее не существует — не поверю, не такой я дурак, как ты думаешь! Даже если бы мне ничего не рассказали — все равно я знал, чувствовал, что ты нашел мне замену — не знаю, как и где и откуда она взялась, но ты ее нашел. У тебя ведь нюх на таких, как мы. Ты думаешь, что я выдохся? Думаешь, я умираю? Нет, я еще поживу — назло тебе! А Чистову ты не получишь! Слишком поздно! Ни ее, ни хоть кого-то, кто как-то был связан с ней, больше нет!
Виктор Валентинович дернулся и взглянул на Литератора и увидел на его губах жутковатую ухмылку. На его лбу выступили капли пота. Он судорожно глотнул и защелкал клавишами.
Что ты сделал?!
Что я сделал? Я славно поработал. Я написал много писем. Никогда не думал, что смогу написать столько за один раз, я думал, меня не хватит. Но у меня было много злости, в этот раз — очень много, и я отдал ее всю. Разве ты не заметил, как плохо я выгляжу в последнее время, насколько я измотан. Ну, конечно, не заметил, какое тебе дело. Ты сейчас слишком занят этой художницей. Ничего, теперь все твое время и все твои заботы, проблемы будут снова принадлежать мне! Ха! Ха!
Где все эти письма?! В «Пандоре» было только два.
Ошибаешься. В «Пандоре» было четыре. Остальные, значит, где-то там. Одно я адресовал той маленькой пронырливой дряни, которая больше всех помогала твоей художнице. Судя по твоему виду, она еще жива, значит письмо не получила. Жаль. Ничего. Все письма, рано или поздно, находят своего адресата.
Есть еще письма?!
Есть. И их много. Но они уже далеко отсюда. Едут по назначению, ко всем остальным клиентам твоей Чистовой. И к ней тоже. Никого не будет. И ты не успеешь ничего сделать. Кстати, одна, местная, уже получила письмо. Нарышкина-Киреева. Знакомая фамилия?
Ты знаешь, где Чистова?!
Нет, пока, к сожалению, нет. Но ее уже ищут. И найдут, не сомневайся. А может уже нашли.
Кто ищет?! — Баскаков метнул бешеный взгляд на Сканера, и тот, хоть и не видел этого, съежился на своем стуле. — Он тебе кого-то нанял?!
Из горла Литератора вырвался жутковатый булькающий звук, заменявший ему смех.
Кто, Кирилл? Не смеши меня! Он ничего не может, он никто! Нет, у меня есть свои люди. Ты думал, что я всего лишь беспомощный калека, который может только есть, дышать, испражняться и царапать пером по бумаге? Неправильно ты думал!
Виктор Валентинович ошарашенно уставился на монитор, и внезапно к нему пришло понимание — это было так просто, и он изумился тому, что не учел этого раньше.
Ты нашел их через Интернет?!
Браво! Конечно же! И довольно давно. Кстати, советую тебе уволить того мальчишку,
Кто эти люди?! Как ты с ними расплачивался… впрочем, это понятно. Но невозможно! Никто не имеет к тебе доступа, кроме него и меня! Как могли вынести письма, кто?! Либо ты врешь, либо это дело его рук!
Я тебе уже сказал, что этот кретин, съежившийся в углу, не при чем! Он довольно мил, но бестолков!
Что же он делал возле «Пандоры» вчера вечером?!
Откуда мне знать?! Спроси у него сам.
Кто вынес письма?! Это мог сделать только он!
Литератор не спешил отвечать, и, так и не дождавшись щелканья клавиш и появления новых черных строчек, Баскаков поднял голову и увидел, что Литератор, чуть повернувшись, смотрит на Сканера со странным выражением, которого он прежде у него никогда не видел. Потом на его губах снова проступила жутковатая полубезумная ухмылка, и он подался к клавиатуре.
Ты кое-кого забыл. Ты забыл о четырех хорошеньких сучках, которых ты ко мне приставил!
Что?! Медсестры?! Каким же образом?! Никто из них никогда не покидает даже этаж!
Это верно. Но его покидают охранники.
Виктор Валентинович застыл. На его лбу вздулись жилы, а лицо побагровело так, что Литератор, наблюдавший за ним, вздрогнул, и в его глазах на мгновение мелькнули боль и совершенно детский страх — ему показалось, что Баскакова сейчас хватит удар, и он свалится с кресла мертвый. Этого он не хотел. Этого он не хотел никогда.
Баскаков перевел взгляд на дверь в комнатку «отдыха», где сейчас находились две медсестры, Татьяна и Яна, недоумевающие и перепуганные, — он выдворил их туда, едва вошел в комнату вместе со Сканером. Он привстал, потом опустился обратно в кресло.
Кто?
Я назову тебе медсестру. Больше я не назову тебе никого.
Кто?!!
Блондинка. Яна. Славная девочка, смышленая. Здорово мне помогла. Так ловко беднягу Кирилла окрутила, что он уже ничего не мог поделать. Все мне выложил, все, что было нужно мне — ей достаточно было только сказать ему пару слов да раздвинуть ноги пару раз. Я ей хорошо заплатил, перевел деньги ее матери. Когда ее работа здесь закончится, она рассчитывает поехать туда, к ней и к этим деньгам. Бедная Яна, ведь ни она, ни ее подружки не знают, что когда не станет меня, не станет и их. Это греет мне душу.
Баскаков постучал пальцами по столу и повернулся к Сканеру, который смотрел на него во все глаза, чуть покачиваясь на стуле.
— Поди-ка сюда!
Сканер послушно встал и подошел к столу, приволакивая ноги. Баскаков схватил его за рукав и резким рывком притянул к монитору.
— Прочти это!
Сканер прочел, и его лицо стало ошеломленным. Он прочел еще раз, потом медленно перевел взгляд на Литератора. Тот смотрел на него со злой усмешкой.
— Что скажешь? — спросил его голос Виктора Валентиновича откуда-то издалека. Сканер шевельнул пересохшими губами, продолжая смотреть на Литератора, как зачарованный.