Мясник
Шрифт:
— Да, вроде помню, — Елена Иосифовна взглянула на Виту. — У тебя ведь, кажется, кто-то… тетя, по-моему, там работала?
— Ага, тетя, — сказала Вита скептически, выписывая на листке «Анастасия Колодицкая».
— А еще… не знаю, помнишь ли ты Вадика Семагина, на два года старше тебя учился? Вот он тоже вроде туда устраивался, правда я его очень давно не видела, — учительница отложила вязание и потянулась за вареньем. Вита кивнула.
— Помню, помню. Дина Валерьевна, а, если не секрет, эта женщина тоже желала в смысле текста разобраться?
— Ну да. Но так углубленно, как ты, она не спрашивала. Да я ей тогда толком и посоветовать ничего не могла, столько забот у меня тогда было, голова
— Колодицкая, да? Правильно? — переспросила Вита, убирая все бумаги в сумку и вставая. — Тогда, наверное, мне есть смысл с ней поговорить.
— А вот это у тебя не получится, голубушка, — сказала Дина Валерьевна с неким оттенком сочувствия. — Она умерла. Давно уже. Да, по-моему, буквально через неделю после нашего разговора.
Вита резко опустилась обратно на стул.
— Как?! В смысле, от чего?
Дина Валерьевна пожала плечами.
— Да мне-то откуда знать. Болтали что-то… вроде как нервный срыв у нее был, припадок какой-то, и то ли сердце не выдержало, то ли кровоизлияние в мозг. Она-то ведь уже не молоденькая была, хоть и… — Дина Валерьевна вдруг резко замолчала, явно удержав в себе некую интимную тайну. — В любом случае, помочь она тебе не сможет.
— Жаль, конечно, — сказала Вита, стараясь, чтобы голос звучал как можно ровнее. — Ладно, спасибо вам большое, Дина Валерьевна, очень помогли. Вот что значит обратиться к знающему человеку! — Дина Валерьевна отмахнулась с небрежной царственностью. — И вам спасибо, Елена Иосифовна. Ох, ты, память моя девичья, совсем забыла! — Вита вытащила из пакета большую коробку шоколадных конфет и положила ее на стол. — А теперь позвольте откланяться — дела вынуждают меня покинуть ваши гостеприимные стены.
— А может еще посидишь? — спросила Елена Иосифовна. — Еще чайку, а? Такие шикарные конфеты принесла, а сама срываешься. Ну ладно. Своим привет передавай. И заходи еще, не забывай.
Ехать на «Вегу» было еще не поздно, и, покинув квартиру учительницы, Вита сразу же отправилась туда. На телевидение нужно было попасть в любом случае, потому что там работал Кужавский — она только начала им заниматься и с его коллегами еще не общалась. Теперь, заодно, узнает и о главном редакторе. Возможно, Дина Валерьевна ошиблась, но отчего-то Вите казалось, что ошибки тут нет. Все, что она только что узнала, запутало дело еще больше, а хуже всего то, что новая ниточка, только начав виться, тут же и оборвалась — у мертвого много не спросишь.
По дороге она размышляла, с кем лучше поговорить — с «тетей» Викой или с Семагиным. Оба были на редкость скверными кандидатурами. От трехмесячного брака ее отца с Викторией Костенко и последовавших за разводом нескольких годах совместной жизни в одной квартире, воспоминания у Виты остались самые мрачные, и много позже, случайно встречая мачеху на улице, она почти всегда отделывалась коротким «Здрассьте». Впрочем, Виктория и сама не стремилась к общению, поскольку Вита невольно напоминала ей о тех временах, которые она сама, нынче являясь добропорядочной и благополучной женщиной, хотела бы забыть. О том, где работает мачеха, Вита узнала совершенно случайно, когда один ее знакомый неудачно пытался устроиться на работу в «Вегу» и позже с негодованием рассказал ей о некой «тощей мегере Костенко». Вадика же Семагина Вита хорошо помнила по школе — это был высокий красавец-блондин, чем-то похожий на популярного в то время певца Джасона Донована. Добрая половина девчонок из ее класса была влюблена в Вадика до безумия, и Виту, как совершенно равнодушную, несколько раз уполномочивали передавать
«Вега ТV» уже несколько лет занимала массивное трехэтажное здание на одной из центральных волжанских улиц, в котором некогда располагался дом политпросвещения, а позже — множество фирм с замысловатыми иностранными названиями, старательно выписанными русскими буквами. Названия менялись почти каждый месяц, по мере того как исчезали одни фирмы и появлялись новые. Потом первый этаж бывшего дома политпросвещения перестроили, и в нем засиял шикарными витринами парфюмерно-косметический магазин «Джина». Спустя четыре месяца в «Джине» прогремел взрыв — недостаточно мощный, чтобы разрушить здание, но его силы вполне хватило на то, чтобы выбить стекла не только в магазине, но и в нескольких соседних домах, а сам магазин изнутри превратить в хаос осколков и обломков. На полгода здание опустело совершенно, а потом, после ремонта и перестройки, в него весело въехала «Вега», теперь оказавшись в непосредственной близости от городской телевышки, а также от своего покровителя — Павла Ивановича Александрова, восседавшего тогда в кресле мэра.
Когда Вита подошла ко входу, из дверей, чуть не сбив ее, выскочила съемочная бригада и, скользя по снегу, помчалась к одному из микроавтобусов на стоянке. Вита с любопытством глянула им вслед, потом скользнула за медленно закрывающуюся дверь. Хмурый человек на вахте осведомился о цели ее визита и, узнав цель, почему-то очень обиделся и куда-то позвонил, а потом сердито объяснил Вите, как найти кабинет начальника отдела кадров.
Открыв дверь, она подумала, что мачеха сильно постарела с тех пор, как им доводилось встречаться в последний раз, а ее худоба стала уже нездоровой. Но взгляд запавших глаз остался прежним — пронзительный и жадно-любопытный, он быстро обмахнул Виту сверху донизу, оценил вид и качество одежды и обуви, макияж, прическу и состояние кожи на лице, а потом Виктория положила на столешницу ладони с длинными худыми пальцами, похожими на паучьи лапки, недовольно произнесла:
— Ну, здравствуй.
Вита не стала смущенно мяться в дверях, дожидаясь приглашения войти и сесть, а закрыла за собой дверь, прошла в кабинет, отодвинула от стола один из удобных мягких стульев и непринужденно расположилась на нем.
— Привет, тетя Вика, — весело сказала она и, вздохнув, облокотилась на стол. Это не понравилось Виктории, и она нервно стукнула своими золотыми кольцами по столешнице. — Ну, как дела? Вот наконец-то выбралась к тебе в гости — ты же все меня звала, звала, а я, дрянь такая, все никак не заходила! Ты рада? Я тоже.
— Конечно, — произнесла Виктория немного растерянно и поправила в мочке уха золотой листик с бриллиантиком. — Но это так неожиданно… тебе следовало позвонить. Я уже собираюсь домой. У тебя какое-то дело ко мне?
Вита неопределенно покрутила в воздухе пальцами.
— Так… и дело, и не дело. Решила тебя проведать. С возрастом, знаешь ли, стали накатывать родственные чувства, как никогда начинаешь сознавать значительность и святость семейного очага, как бы велик он не был. Родная кровь всегда зовет. Мне начало недоставать общения с родственниками, тетя Вика.