Мясной рулет. ВСТРЕЧИ С ЖИВОТНЫМИ

Даррелл Джеральд

– Ой, какая прелесть!
– сказала Мэри.
– Мартин, вы никогда не говорили нам, что у вас такая очаровательная столовая.

– Во всяком случае стол отличный, - сказал Макгрейд, так бухнув по нему увесистым кулачищем, что я испугался, как бы стол не раскололся пополам.

– Здесь можно сервировать роскошный обед!
– сказала Мэри.
– Обстановка просто потрясающая. Ах, если бы у нас еще были канделябры!

Не успел я раскрыть рот, чтобы попросить Мэри не осложнять подготовку, как Робин сказал:

– Четыре штуки у меня есть.

От

изумления мы открыли рты.

– Конечно, они не серебряные и вообще не шикарные, - продолжал он.
– Медные, но работа хорошая - я их купил в Кено. Если их немного почистить, они, по-моему, будут выглядеть совсем неплохо.

У Мэри загорелись глаза:

– Обед при свечах! Против этого он не устоит!

– Если честному ирландцу удастся вставить словцо в эту языческую трепотню, - вставил Макгрейд, - я бы задал всего один вопрос.

Мы выжидательно смотрели на него.

– Где мы возьмем свечи?

– Ой, я об этом даже не подумала, - всполошилась Мэри.
– И правда, зачем нам подсвечники без свечей!

– Не понимаю, почему некоторые люди систематически недооценивают мои умственные способности, - сказал Робин.
– Я купил канделябры, потому что они мне понравились, и я собирался ими пользоваться. Жилище, которое я здесь занимаю, не совсем подходит для такой средневековой роскоши, и тем не менее я закупил и привез с собой порядочный запас свечей, которые преспокойно лежат себе в кладовой и тают от здешней жары. Если они еще не сплавились в сплошную массу, мы сумеем вытащить из этого комка одну-две целых свечки. Но уж это я беру на себя.

Однако мы-то знали Робина и не сомневались, что никакого жуткого сплава из свечей там не окажется: я мог поспорить на что угодно, что он их перебирал раза по четыре на дню.

– А теперь насчет цветов, - обратился я к Мэри.
– Вы сумеете украсить столовую цветами?

– Украсить цветами?
– испуганно повторил Мартин.

– Само собой, - сказал я.
– Несколько бегоний подвесить в подходящих местах - и все сразу заиграет.

– С цветами сейчас будет трудновато, - задумчиво сказала Мэри.
– Не то время года. Хотя гибиск, конечно, всегда есть…

– Пресвятая дева Мария, - сказал Макгрейд.
– Этот проклятый гибиск круглый год мозолит глаза. Какое же это украшение? Это все равно, что взять да и притащить в дом все сорняки из джунглей.

– Знаете что, - сказал я.
– У меня есть знакомый охотник, он лазит по деревьям, как кошка, и недавно он принес мне вместе со всякой живностью довольно оригинальную орхидею - сорвал где-то на верхушке дерева. Попрошу-ка его сходить в лес и принести орхидей и других цветов, если попадутся. Тогда, милая моя Мэри, вы и займетесь украшением помещения.

– Ах, я обожаю цветы!
– сказала Мэри.
– И особенно орхидеи - это такая красота!

Мартин лихорадочно строчил в свой блокнот.

– Ну как?
– спросил я его.
– Что мы уже обдумали и решили?

– Посмотрим, - сказал он.
– Кровати и остальную мебель мы проверили, старшего над прислугой назначили,

меню завтрака обсудили. Мэри взяла на себя организацию ленча на свежем воздухе и украшение дома цветами. Вот пока и все.

– Осталась выпивка, - сказал я.

– Не стоит беспокоиться, - заметил Робин.
– Как единственный владелец всех спиртных припасов, я знаю, что Мартин - законченный пропойца, и могу вам доложить с точностью до одной бутылки, сколько у него в заначке.

Он с подчеркнутым вниманием заглянул в свой опустевший стакан и добавил:

– Скупость, по правде говоря, не вызывает во мне ни малейшей симпатии.

– Да перестаньте вы, ради бога!
– сказал Мартин.
– Хотите еще выпить - кликните Амоса.

– Тише, дети, - вмешался я.
– Пойдемте-ка на веранду и обсудим самое главное мероприятие, если удастся перекричать брачные гимны гиппопотамов.

Мы вернулись на веранду, наполнили стаканы и немного посидели молча, вслушиваясь в чудесные звуки позднего африканского вечера. Сверкая изумрудами, над нами проносились жуки-светляки, цикады и сверчки разыгрывали сложнейшие фуги Баха, дополняемые время от времени басовитым рыком, урчанием или храпом гиппопотамов в устье каньона.

– Если я правильно понял ваши дикарские языческие души, - сказал Макгрейд, осушая свой стакан и ставя его на стол в ожидании, что кто-нибудь его снова наполнит, - то вы считаете самым важным мероприятием поздний обед.

– Да, - в один голос откликнулись мы с Мартином.

В таких забытых богом уголках, как Мамфе, торжественный прием важного гостя означал, что все белые обитатели автоматически приглашаются к обеду.

– Я как раз подумал, что тут Мэри и карты в руки, - ввернул я.

– О да!
– ответила Мэри.
– Тут-то я смогу немного помочь. Как вы считаете, обед будет из четырех или из пяти блюд?

– Пресвятая дева!
– сказал Макгрейд.
– Когда складом заведует этот скопидом, попробуйте у него выбить продуктов на пять блюд!

– Оставляю без комментариев эти незаслуженные оскорбления, - парировал Робин.
– Но должен сказать: река настолько обмелела, что катер сюда не прошел, и продуктов у меня, откровенно говоря, в обрез. Но если Макгрейд собирается почтить обед своим присутствием, предлагаю подать ему полную миску бататов - все ирландцы вскормлены картошкой, насколько я знаю.

– Вы что, намекаете на то, что я растолстел?
– сказал Макгрейд.

– Скорее на то, что вы распоясались, - ответил Робин.

Я стукнул бутылкой по столу.

– Призываю собрание к порядку, - сказал я.
– В данный момент мы не собираемся обсуждать чьи бы то ни было физические или моральные недостатки. Мы обсуждаем меню!

– По-моему, надо начать с закусок, - предложила Мэри.
– Придумаем что-нибудь такое вкусненькое… соблазнительное, чтобы раздразнить аппетит.

– Боже правый!
– воскликнул Макгрейд.
– Третий год, как я здесь, и никому не удалось меня раздразнить или соблазнить, а уж об аппетите и говорить нечего!