Мятеж четырех
Шрифт:
– На редкость здравая мысль, – Тот-Амон примерил возвращенный перстень на средний палец правой руки. Глазки змеи радостно сверкнули, – в которой я полностью с тобой согласен. Можешь не грозить мне карами своей тайной службы – я выполняю свои обещания. Всегда. Надеюсь, больше мы не увидимся.
– Взаимно, – буркнула я. Меня грызло подозрение, будто я чего-то недосмотрела. Впрочем, теперь это не имело значения – дело было сделано. Остается только ждать наступления вечера, а там выяснится, к чему приведет мое соглашение.
Тот-Амон спокойно повернулся и вышел из беседки. Я смотрела ему вслед, как он идет по аллее между облетевшими деревьями, и мертвые осенние листья взлетают за ним в крохотных воздушных
– Опасную игру ты затеяла, госпожа, – тихонько заметил молодой стигиец.
– Знаю, – равнодушно согласилась я. – Но я предпочитаю быть уверенной в том, что сзади на меня никто не нападет. Как думаешь, сможешь в случае серьезных осложнений справиться с той тварью, что он вызовет?– Попробую, – Тотлант пожал плечами. – Насколько я понял, нам нужно будет пропустить Аксаланта и его людей вперед, а самим не высовываться… Что-то ты плохо выглядишь, госпожа. Давай, я провожу тебя.
Я кивнула и мы не торопясь пошли к дому. Разговаривать не хотелось, да и о чем можно было говорить? Сделанного, как правильно утверждают многочисленные поговорки, не воротишь.
Глава четырнадцатая
ХАЛЬК, ШЕСТОЙ РАССКАЗ
Тарантия, столица Аквилонии, королевский дворец.
Ночь с 12 на 13 день первой зимней луны 1288 г.
«…Так называемый „Мятеж Четырех“, произошедший в начале зимы 1288 года по основанию Аквилонии, целиком и полностью был на совести Аксаланта, герцога Тьерри, сумевшего объединить вокруг себя людей, не только недовольных нынешним королем, но, что самое немаловажное, способных к активным действиям, а не праздно рассуждающих о недостатках правителя. Собственно, в Заговоре Четырех принимали участие пять человек, но пятый – герцог Дион, прямой родственник безвременно усопшего Нумедидеса – был лишь безвольной игрушкой в руках Аксаланта и его приспешников. Зато таковыми отнюдь не были капитан Черных Драконов Громал и боссонец Волмана-Карлик. Что же до поэта Ринальдо, то его участие в заговоре можно объяснить лишь высоким авторитетом среди дворянства и его неподражаемым умением оправдать какие угодно действия своих покровителей…»
Из «Синей или Незаконной Хроники» Аквилонского королевства
Помнится, в одной из первых своих историй о событиях, предварявших эту незабываемую ночь, я упоминал об одном странном (если не сказать – противоестественном) желании: хочу, мол, увидеть своими глазами настоящий государственный переворот. А ведь известно, что стоит лишь сильно захотеть – и любое твое желание исполнится. Правда, все произойдет не совсем так, как ты представлял.
Признаюсь откровенно – я с удовольствием поучаствовал бы в комплоте против покойного Нумедидеса, но увы, здесь меня опередили Конан и его приятели-пуантенцы во главе с Просперо. Может быть, я даже съездил бы, например, в Коф или Аргос, чтобы понаблюдать изнутри за подготовкой заговора против Мило или Страбонуса…
Конан мне однажды рассказывал некоторые киммерийские легенды, из которых следовало, что судьбу каждого человека, по воззрениям варваров, определяют три великанши-Норны, плетущие нити жизней. Если это правда, то Норна, отвечающая за мою судьбу, была ужасной неряхой, а ниточка получилась неровной, в узелках, переплетшаяся с другими, еще более небрежно свитыми нитями. Вот и случилось так, что нынешней ночью я вынужден участвовать в попытке свержения короля Конана Аквилонского (который вовсе и не Конан,
В довесок ко всем помянутым чудесам можно добавить новое пикантное обстоятельство: не далее, как нынешним вечером, за три колокола до полуночи, подлинный Конан и неизвестно откуда появившийся в Тарантии король Кофа Страбонус самым таинственным образом исчезли из Университета, где должны были отсиживаться до полуночи, а с ними пропал и мой старинный приятель Робер Ди Монтобье. Никто, включая университетского сторожа и охранников на воротах, не видел, когда, куда и с кем помянутые господа отправились. Однако в наших комнатах, куда мне и Мораддину пришлось подняться, все было перевернуто вверх дном, а мебель отчасти разломана. Граф Эрде с уверенностью заправского сыскаря заявил, что здесь произошла драка. Крови, впрочем, не видно, и это обстоятельство немного успокаивает. Следовательно, Конан никого не убил, да и сам не пострадал. Странно другое – некоторые его вещи, включая широкий пояс, кошелек с деньгами и выкованный гномами кинжал в беспорядке валялись на полу.
– Либо им пришлось бежать, – заключил Мораддин после осмотра комнат, – либо… Может быть, их схватили? В конце концов, тайная служба Аквилонии не бездействует и барон Гленнор по приказу нашего ямурлакского дружка вполне мог выследить убежище…
– Здесь Университет, – возразил я. – Право неприкосновенности…
– Оставь, – поморщился граф. – Когда действуешь в интересах государства и короля, можно пренебречь условностями. Пойдем-ка, сторожа расспросим.
К моему величайшему удивлению, сторож, сидевший на первом этаже дома для студентов, был трезв как стеклышко. На все расспросы он односложно и боязливо отвечал, что ничего не видел, ничего не слышал и ничего не знает. А гости месьора Робера сегодня вообще не появлялись.
– Вранье, – Мораддин с обычной ласковостью в глазах оглядывал едва заметно дрожащего старика. – Просто тебе посоветовали не раскрывать рта? И пригрозили, что излишняя болтливость чревата?..
– Не понимаю, о чем речь, – отрезал сторож. – Шляются туда-сюда всякие люди по сотне раз на дню, я что, всех должен помнить?
Не подействовали ни угрозы, ни увещевания, и даже на увесистый кошелек с золотом старик посмотрел, словно на ядовитого паука.
– Его здорово напугали, – недовольно проворчал Мораддин, когда мы вышли на площадь и отправились к Университетским воротам. – Знакомый стиль работы. Вначале происходят некие загадочные события, потом к свидетелям заявляется вежливый, очень приличный с виду человек, намекает, что действовало учреждение, о котором и думать-то страшно, не то, что упоминать вслух, и непринужденно советует помалкивать. Можно еще расспросить стражу у ворот, но добиться вразумительных ответов будет, скорее всего, невозможно.
– А что мы скажем Аксаланту? – я расстроился едва не до слез. Что такого могло случиться с Конаном и интриганом-кофийцем? – Все подготовлено, и если переворот не состоится сегодня, он либо не состоится никогда, либо в этой большой игре за корону проиграем мы с Конаном!
– Постой, – Мораддин замедлил шаг и зажмурившись, потер себя ладонью по лбу. – Давай рассуждать логически. Я отчетливо вижу два варианта развития событий. Во-первых, Конан и Страбонус сумели отбиться и, не захватив даже самые необходимые вещи, сбежали и скрылись в городе. Они знают, куда и в какое время нужно придти, и, следовательно, объявятся сами незадолго до полуночи. Во-вторых, нельзя исключать возможность их ареста гвардией, либо тайной службой барона Гленнора. Куда их отправят? Либо в Железную башню, либо во дворец. Последнее наиболее вероятно.