Мятеж обреченных
Шрифт:
– Вчера Юнни мог слышать твой разговор с курьером, – заметил Дейл.
– Вряд ли. Он находился достаточно далеко от нас…
– Запредельной реальности известно, кто ты такой и какова цель твоего пребывания в Кедлмаре, – сказала Мииз. Для того чтобы сделать соответствующие выводы, ей могло хватить и нескольких случайно услышанных фраз, которым сам Юнни не придал никакого значения.
– Но это означает, что Юнни мертв!
– Или находится в Гиблом бору.
– Или добровольно согласился сотрудничать с Гефаром.
Последнюю фразу произнесла Мииз.
– Юнни не
– Почему ты так уверен в Юнни?
– Потому что я знаю его! Потому что он спас мне жизнь, когда капитан внутренней стражи, которому, кстати, был нужен вовсе не я, а ты, Дейл, собрался пристрелить меня!
– Не горячись, Андрей…
– Подите вы все к черту! Я знаю Юнни лучше любого из вас!
– Ты знаешь его ровно настолько хорошо, насколько знаю его и я, – внес необходимую коррективу Дейл. – Мы оба впервые увидели его всего лишь дней десять назад, когда Гроптик гонял его по казарме, заставляя вычищать фиолетовую плесень.
– Ну и что с того? – мрачно буркнул Андрей.
– За столь короткий срок узнать человека практически невозможно, – ответил Дейл.
– Кроме того, запредельная реальность способна изменить человека до неузнаваемости, – добавила Мииз.
– Послушай, Мииз, – обратился к девушке Андрей. – Ты ведь можешь покопаться в коллективном сознании сообщества запредельной реальности и выяснить все, что нас интересует.
– Увы, это не так. Коллективное сознание сообщества, доступ к которому я и в самом деле имею, представляет собой нечто вроде оперативной памяти запредельной реальности. В ней имеется информация только о том, что происходит в зоне господства запредельной реальности в текущий момент. Данные же, полученные через Гефара и другие независимые источники, не проходят через коллективное сознание сообщества.
– Куда же они поступают? – с живым интересом спросил Дейл.
– Профессор Кармер высказал предположение, что у запредельной реальности имеется некий центр, в котором происходит обработка поступающей информации и принятие решений. Но нам неизвестно ни где он находится, ни что он из себя представляет. Профессор Кармер считает, что он находится за пределами нашей Вселенной, а проход на территории Гиблого бора является своего рода ретранслятором.
– Когда мы касаемся запредельной реальности, – Андрей высказался в насмешливом тоне, пытаясь таким образом скрыть свое недоумение, – меня все время удивляет то, что мы говорим о ней, как о неком разумном существе, наделенном собственным сознанием и разумом.
– По сути, так оно и есть, – ответил ему Дейл.
– Но, насколько я понимаю, запредельная реальность представляет собой всего лишь некий фон, оставшийся от той Вселенной, что существовала до Большого Взрыва.
– А что, по-твоему, представляет собой разум? – спросил Андрея Дейл.
– Ну-у… – Андрею явно не хватало мимики и жестов, чтобы высказать свое мнение по этому вопросу.
– Понятно, – усмехнулся Дейл. – Напоминаю: разум есть нематериальный продукт, производимый материей, организованной особым родом. Ты никогда не слышал
– Я считал, что это всего лишь метафора.
– Не совсем. Вселенная, конечно же, не обладает собственным разумом, но она хранит в себе опыт миллионов поколений разумных существ, живших когда-либо на каждой из ее планет. Дело в том, что, однажды появившись на свет, разум, так же, как и сознание, не исчезает бесследно, а просто передается с одного носителя информации на другой. Информация такого рода может погибнуть только в том случае, если исчезнет сама Вселенная.
– Что и произошло со Вселенной запредельной реальности, – ввернул-таки свое слово Андрей.
– Верно, – подтвердил его догадку Дейл. – Но каким-то образом отдельные фрагменты древней Вселенной смогли пережить Большой Взрыв.
– Существует предположение, что в момент Взрыва они провалились в иное измерение, – добавила Мииз.
– Есть и такое мнение, – не стал спорить с ней Дейл. – Но скорее всего мы уже никогда не узнаем, что же произошло на самом деле. Как бы там ни было, фоновые фрагменты древней Вселенной сохранили запечатленную на них информацию. Она, конечно же, представляла собой нечто вроде разрозненных обрывков магнитофонных лент с огромного количества кассет, измятых и смешанных в кучу. Но, опять-таки, каким-то непостижимым образом эта информация смогла самоорганизоваться, породив на свет единый разум, обладающий собственным самосознанием, который мы называем запредельной реальностью.
– И теперь, прорвавшись в наш мир, она пытается вновь воссоздать погибшую Вселенную?
– Запредельная реальность пытается воссоздать свое представление о некогда существовавшей Вселенной. Имеющаяся у нее информация обрывочна и сильно искажена. Это все равно как если бы несчастный безумец, живущий в мире собственных бредовых фантазий, встал во главе государства и начал проводить в нем преобразования, принимая галлюцинации за единственно возможную реальность.
– Ну, такое мне представить совсем не сложно, – усмехнулся Андрей. – Ты просто давно не был на Земле, Дейл.
– Мы знаем, как уничтожить барьер, – подняв голову от приборов, сообщил Фаунг.
– Что? – удивленно глянул на него Андрей.
– Мы можем разрушить структуру окружающего нас поля, – радостно, совершенно по-детски улыбнулся Фаунг.
– Так чего же мы ждем?! – вскочив со своего места, всплеснул руками Кадишш. – Костры уже почти прогорели!
Ги Церкус спросил о чем-то Фаунга на кеттедском языке.
Андрей обратил внимание, что глаза у арктурианца были полузакрыты, а губы мелко и часто дрожали.
– Что с ним? – спросил Андрей у Дейла.
– Арктурианцы плохо переносят холод, – ответил напарник. – Боюсь, что Ги Церкусу приходится сейчас хуже, чем любому из нас.
Фаунг односложно ответил Ги Церкусу и указал пальцем на световую шкалу одного из приборов.
Ги Церкус перевел взгляд на Андрея.
– Я думаю, можно попытаться, – сказал он по-кедлмарски.
– Могут возникнуть какие-то проблемы? – настороженно поитересовался Андрей.
– Маловероятно, – не вдаваясь в подробности, коротко и сухо ответил арктурианец.