Мятеж против Ельцина
Шрифт:
В своем письме Б. Ельцин называет Союзный договор проектом и вместе с тем обходит молчанием, что согласно Конституции РСФСР, решениям Съезда, согласно самому Договору о ССГ (статья 23) он должен быть предварительно одобрен высшими органами власти государства, поскольку вступает в силу с момента его подписания полномочными делегациями. Созыва Верховного Совета, Съезда Б. Ельцин не требует, да и сверхсжатые сроки до подписания практически это исключают. Важнейший, судьбоносный вопрос пытаются решить в обход представительных органов власти!..
Депутаты, находящиеся в Москве, звонят, заходят в кабинет,
Послал телеграмму Р. Хасбулатову с предложением созвать съездовскую комиссию по подготовке к заключению Союзного договора (была образована на втором Съезде). Ответа не получил…
16 августа — Вместе с Б. Исаевым, который остался «на хозяйстве» главным, решили на свой страх и риск созвать телеграммой членов съездовской комиссии и членов Президиума Верховного Совета в Москву. Дополнительно я направил письмо в ТАСС и Гостелерадио с просьбой передать сообщение по всем каналам информации. Заседание комиссии решили провести 19 августа в 10 часов с одним вопросом: проект Союзного договора, представленный Президентом Российской Федерации.
17 августа — Реакция Р. Хасбулатова в пятницу (передана по телефону через помощника): комиссия не действует, зачем созвали? Реакция Р. Хасбулатова в субботу после прилета из Сочи: комиссию созвали правильно, руководить заседанием буду я (Хасбулатов).
19 августа — Галя и Данила уехали в Свердловск навестить деда с бабушкой, а я остался с младшими, Лизой и Александрой, в «Десне». Погуляли по желтеющему лесу, покатались на лодке. Утром по радио сообщение: введено чрезвычайное положение, создан ГКЧП. Договорился с соседями по корпусу, что присмотрят за детьми, оставил им на всякий случай свердловский адрес и телефон и помчался в Москву.
Машина пришла, как было заказано, к восьми. На выезде из дома отдыха встретили автобус, битком набитый вооруженными солдатами в камуфляже — он шел нам навстречу — но спокойно разминулись, они нас не остановили.
Неяркий осенний солнечный день. Внешне все спокойно. На автобусных остановках люди ждут транспорт, чтобы отправиться на работу. Уличное движение — в норме. При подъезде к Москве, в районе кольцевой дороги, видел колонну танков и БТР, машин 10–12, стоявших на обочине.
На Кутузовском проспекте попросил шофера остановиться и позвонил в секретариат Совета Республики: если Белый дом захвачен, то какой смысл ехать в ловушку? Руководитель секретариата успокоил: у нас все в порядке, приезжайте. Вблизи еще раз объехали здание: пусто. Дом Советов России в то утро охраняли два десятка дежурных милиционеров.
Глядя в окно на непонятные перемещения танков по Краснопресненской набережной, я размышлял: если это переворот, то почему мне так легко удалось добраться до работы? Почему руководство России беспрепятственно выехало из Архангельского? Почему никто не штурмует Белый дом сейчас, когда он практически беззащитен?
С этими мыслями я пришел на заседание Президиума Верховного Совета и выступил там за то, чтобы не поднимать истерику, действовать в рамках Конституции: немедленно созвать Верховный Совет РСФСР и начать подготовку чрезвычайного Съезда РСФСР, потребовать созыва высших органов власти Союза ССР. Самое опасное, что может быть — столкнуть армию и народ. Надо избежать напрасных жертв».
Отвлекусь ненадолго от своего дневника. Такова была моя позиция в дни переворота и сегодня я от нее не отказываюсь. Да, правовой путь разрешения конфликтов не столь эффектен, громких аплодисментов и международной славы не принесет, но на этом пути, уверен, мы избежали бы той ужасающей волны нестабильности, которая в конечном итоге разрушила страну.
В большинстве союзных республик попытка переворота со стороны ГКЧП была встречена сдержанно, если не сказать — равнодушно. Руководители союзных республик, конечно же, лучше других знали реальности своей страны и понимали, что в основе происходящего — борьба за власть и влияние между Ельциным и Горбачевым.
Непосредственной причиной распада СССР явилась не слабая и безнадежная попытка гекачепистов скрепить его силой, а действия победившего российского руководства, конфисковавшего Союз в качестве контрибуции. Вот тут-то, поняв что в Москве сменилась власть, суверенные республики заволновались, почувствовав настоящую угрозу своему суверенитету.
Возвращаюсь к страницам дневника. «19 августа. Около 10 часов — Все депутаты, которые находились в здании, собрались в зале Президиума. Заседание открыл А. В. Руцкой. Томительная пауза. Наконец, появился Р. Хасбулатов, который прибыл вместе с И. Силаевым из Архангельского.
Из стенограммы заседания:
«Р. Хасбулатов: Уважаемые товарищи! Вы знаете о событиях, которые произошли ночью. Мы с Президентом и премьер-министром с б часов работаем, обсуждая, анализируя эту ситуацию, связались со многими нашими регионами, крупными республиками, с крупными городами. Борис Николаевич пытался связаться с Президентом страны Горбачевым, его в Москве нет, нам сообщили, что он отдыхает в Форосе. Дозвонились до Фороса, но нам сказали, что он отдыхает и просили не беспокоить. Борис Николаевич пытался связаться с Янаевым, там сообщили о том, что он всю ночь очень интенсивно работал, прилег спать и просил не беспокоить. Вот такая ситуация.
Мы подготовили письмо или Обращение к гражданам России. Я хотел бы вам его зачитать, оно еще в рукописном виде. Как только я его зачитаю, потом попрошу размножить и передам прессе и членам Президиума».
Затем Хасбулатов зачитал Обращение трех руководителей, в котором признал незаконным пришедший к власти так называемый «комитет» и объявил незаконными все его решения на территории РСФСР. Необходимо обеспечить Президенту страны Горбачеву возможность выступить перед народом… Немедленно созвать чрезвычайный Съезд народных депутатов СССР… В конце заявления содержалось обращение к военнослужащим «проявить высокую гражданскую ответственность и не принимать участия в реакционном перевороте», а также призыв к всеобщей бессрочной забастовке.