Мятеж
Шрифт:
Дроны и транспондеры, которые он мог здесь оставить на случай появления того же Кормакура со своим спасботом, видимо, в итоге все выгорели под продолжающейся атакой угрозы. Другое дело, что за прошедшие с тех пор сутки тут всё успело окончательно стихнуть, превратившись вот в это. Смертельно опасную мешанину мельчайшей трухи, сквозь которую могли безопасно двигаться разве что тральщики с их сверхплотными силовыми коконами. Прочие крафты, даже могучие первторанги при прочих равных старались держаться от подобных кладбищ подальше. При прохождении рэка относительная скорость даже в пару кэмээс подвергала прочный корпус нагрузкам, сравнимым с плотным огневым
Спасбот на такое не был рассчитан, так что о судьбе второй части экипажа «Джайн Авы» можно было не гадать — если они угодили в рэк, то брызги их биокапсул уже навечно стали частью этого кладбища.
Впрочем, в вакууме энергию просто так не диссипируешь, и пока она остаётся в системе, там продолжается какая-то жизнь. Кормакур через внешние оптические сенсоры наблюдал, как между обломками каких-то силовых агрегатов то и дело сверкали тысячекилометровые молнии — это оборванные энергофидеры продолжали насыщать вакуум высокоэнергетическими электронами, создавая в облаке металлической дроби статические заряды колоссальной мощности, которые время от времени разряжались красивыми вольтовыми дугами и рассеянными «красными призраками», наполняя радиоэфир нескончаемыми воплями резонансов.
Обрывок сигнала был почти неслышен за этим хаотическим улюлюканьем, но квол умудрился вычленить из фона структурированный паттерн. Спустя несколько минут он повторился. Там, на самом краю одного из детонационных колец обломков, было что-то живое, что-то, подающее сигнал.
Кормакур не раздумывал ни секунды.
Активировав маневровые, он начал потихоньку заходить к рэку со стороны северного галактического полюса, с этого направления обломки уходили разреженным веером, почти не обмениваясь импульсами, и потому благополучно ламинарно разлетелись уже на добрых полтика, так что следовало ожидать там наиболее чистый вектор подхода.
Сигнал снова повторился, уточняя траекторию. Да, объект в несколько гектотонн, симметричный, нерадиоактивный, движется по пассивной траектории, но стабилизирован вдоль оси, по общим характеристикам больше всего похож на экипажную ячейку флотских. В такие были упакованы штатные биокапсулы, в которых экипажи проводили всё время с момента погрузки на борт до выписки «на берег» в подходящем для этого доке. В случае опасности эти ячейки целиком выбрасывались в пространство, выполняя функции своеобразных спасботов. В отличие от последних, они были неспособны даже к пассивному прыжку — во внешнем космосе это и не имело особого смысла — так что экипажам оставалось надеяться, что другие крафты ордера запустят команды тральщиков-спасателей для перехвата ячеек до того, как у них закончится на борту питание для биокапсул.
Увы, на этот раз с везением дело обстояло не очень, сигнал, наглухо заблокированный статическими разрядами рэка, было суждено услышать одному Кормакуру. Ещё бы узнать, что у них с железом, если разом накрылись и гравигенная секция, и нейтринные ловушки, значит, повреждения более чем серьёзные.
Тем не менее, Кормакур отбил им по обоим каналам связи «неопознанная ячейка, иду к вам», пусть знают, что их услышали.
Затем, замедлившись до разумного минимума, приступил к маневрированию, подняв внешние щиты на максимум. Невесть что, от приличного обломка не спасёт, это же спасбот, даже не десантная самоходка, но лишняя защита всё-таки не помешает.
Три десятых мегаметра.
Ходовая реагировала на команды вяло, органы управления были как ватные, однако цель шла по траектории ровно, и пространство вокруг
Две десятых.
На оптике ячейка уже была ясно различима, серебристая такая консерва стандартной октагональной [195] формы, на вид не повреждённая, внешние эффекторы на месте, запаркованы, и сигнал перестал приходить, хотя тут его уже нечему экранировать. Значит, заметили и замолчали. Это добрый знак.
195
Октагональный — восьмиугольный.
Одна десятая.
— Здесь старпом разведсаба «Джайн Ава», флот-лейтенант Кормакур, сообщите статус личного состава.
Молчание.
Вот это уже странно.
— Здесь старпом разведсаба «Джайн Ава», флот-лейтенант…
— Заткнись, придурок!
Реплика была больше похожа на рассерженное шипение, тем более её интонация не походила на благодарность тому, кто к тебе спешит на помощь, так что Кормакур послушно заткнулся в ожидании уточнений.
Однако в эфире снова было тихо.
Не имея возможности отвлекаться, Кормакур аккуратно оттормозился у ячейки, зафиксировал спасбот в пространстве, и только собрался снова попытаться связаться с загадочным собеседником, как радио снова ожило.
— Обернись и посмотри, что творится позади тебя.
Прелестно. И главное дико информативно, что уж там.
«Посмотри». Он сказал «посмотри». Кормакур послушно развернул поверх гемисферы данные от внешних оптических датчиков и натравил адаптивные фильтры на северную полусферу.
Поначалу там ничего особенного не было заметно. Стандартный набор ярчайших звёзд местного сектора, Арктур, Вега, Капелла. Процион отсюда виден не был, скрытый газопылевым облаком. Ничего интересного или необычного, даже уже благополучно канувшие в недра дипа бывшие окрестные красные карлики до сих пор, как и положено, были на месте, не выказывая покуда ни малейших признаков надвигающейся на них катастрофы.
Но, в отличие от Кормакура, фильтры увидели.
По всему северному полушарию плавно скользили прозрачные тени с иззубренными краями, напоминающие звёздчатые многогранники [196] .
196
Звёздчатый многогранник (звёздчатое тело) — невыпуклый многогранник, грани которого пересекаются между собой. В отличие от обычных выпуклых многогранников, имеют характерный вид своеобразных «ёлочных игрушек» из-за специфического вида.
Их движение выдавала лишь легчайшая дисперсия спектров звёзд при прохождении граней. Четвёртая степень, неблагодарная ты сволочь, всегда выдашь. Ни в гравитационном, ни в нейтринном спектрах объекты не звучали. Двигались они все как один в одном и том же направлении.
— Они идут на Ворота Танно. В субсвете.
— А ты, дайвер, догадливый. Теперь догадайся, зачем они туда идут.
Очень смешно.
— Что будем делать?