Мятежная красотка
Шрифт:
Я не сдержалась и фыркнула:
– Хотите, чтобы я его ненавидела?
– Ты правда думаешь, что он тебя ненавидит? – поморщилась Сэйлор.
Нет, решительно нельзя сейчас о таком разговаривать, когда творится столько всего более важного, чем чувства.
– Полагаете, он писал ужасные статьи потому, что тайно в меня влюблен?
Я прошла к окну. К фонтанчику подлетела птичка, ярко-красное пятнышко среди зелени. И от него мне стало не по себе, оно напомнило… что-то. Что-то в видениях Дэвида. Там был красный
– А что значит «если бы не ваши нынешние роли»? Паладинам и оракулам нельзя крутить романы?
– Прямых правил нет, – вздохнула Сэйлор, – однако все признают, что это не лучшая идея. Между паладином, оракулом и алхимиком и без того сложные отношения, нет нужды приплетать еще и дела сердечные. Не исключено, что чувства помешают исполнить долг.
Солнце играло на ее серебристых волосах, она смотрела в глубь двора, но ее мысли явно витали далеко.
– Мисс Сэйлор, а если… если Блайз права, и заклинание только усилит Дэвида? Без всякого сумасшествия и извращенных властью мозгов?
Сэйлор по-прежнему смотрела вдаль. В лучах закатного солнца я заметила, что ее ярко-розовая помада слегка размазалась по морщинкам возле губ.
– Это будет просто чудо. Эфоры верили – я верила, – что есть причина, почему почти не бывает оракулов мужского пола. Они… – Сэйлор снова вздохнула. – Они – отклонения от нормы. И если Блайз использует заклинание, то Дэвид для нас потерян, понимаешь? Столько силы просто выжжет его изнутри, и он перестанет быть собой. Превратится в сильнейшее, опаснейшее существо, которое необходимо убить.
Сон Дэвида. Мы оба плачем, у меня что-то в руке, он умирает… Я вся покрылась гусиной кожей, причем не от холода.
– Понимаю.
Глава 36
На другом конце города мои подруги сидели дома у Би, надевали платья, веселились и помогали друг другу с макияжем. Белые туфельки, перчатки… Я готовилась в одиночестве. Сказала Би, что мама хочет помочь мне сама, типа подчеркнуть связь между матерью и дочерью. На самом деле мне просто требовалось одиночество.
Закончив, я уставилась в зеркало. Платье, по-прежнему великолепное, оказалось чуточку велико. Я похудела за последние несколько недель. Даже под макияжем видно, что лицо бледное. Ничего, так или иначе скоро все изменится.
Дверь распахнулась, и вошла мама.
– Ох, Харпер, – выдохнула она.
– Хорошо смотрится? – Я потеребила жемчужное украшение. – Не знаю, как рукава, но с перчатками…
Мама подошла и положила руки мне на плечи.
– Не просто хорошо. Прекрасно.
Это правда. Или была бы правда, перестань я думать, что, возможно, умру в этом платье. Облажаюсь, и всех, кого я люблю, просто сотрет с лица Земли. Я тяжело сглотнула, пытаясь улыбнуться.
– Ты
Ее нежно-розовое платье подчеркивало цвет лица и блеск темных глаз. Аж слезы подступили, и я быстро обняла маму, пока она не заметила.
– Так горжусь тобой, – прошептала она у моего виска.
– Почему? – сквозь слезы усмехнулась я. – Я просто спущусь по лестнице и весь вечер буду пытаться не облиться пуншем.
Мама покачала головой и отстранилась.
– Не только из-за Котильона. А вообще. Какой девушкой – нет, женщиной – ты стала.
Теперь можно не беспокоиться о слезах: у нас обеих глаза были на мокром месте.
– Извини, что я чересчур опекала тебя в последнее время.
– И ты меня извини. – Я снова стиснула ее в объятиях. От нее пахло косметикой и лаком для волос.
Раздался тихий стук, и в дверях появилась Сэйлор. Она уже тоже оделась к Котильону – темно-синее платье с белым цветком, приколотым к корсажу.
– Сэйлор? – удивилась мама.
Сэйлор взглянула на меня. Я кивнула. Она прошла в комнату и, покопавшись в сумочке, извлекла баночку бальзама для губ.
– Хилари, ну разве ты не прекрасна? – Сэйлор улыбалась шире обычного, и даже ее акцент стал заметнее. – Где ты взяла такое платье?
Мама слегка озадачилась. Впрочем, манеры превыше всего.
– В «Нордстром», – ответила она, разгладив юбку. – Платье для матери невесты… по-моему, в самый раз. – Она нервно хихикнула, и Сэйлор тоже засмеялась.
– Мое тоже. Только цвет… Позволь я посмотрю.
И она прикоснулась к маминой руке. Донесся аромат роз. Сэйлор заглянула маме в глаза.
– Сегодня ты останешься дома, Хилари. Ты и Том. Ты не очень хорошо себя чувствуешь и не хочешь портить Харпер особенный вечер. Завтра ты проснешься и будешь жалеть, что все пропустила, – но знать, что поступила правильно.
Мама покачнулась, и я подхватила ее с другой стороны. Через секунду мама слабо кивнула.
– Я что-то не очень хорошо себя чувствую. Наверное, лучше останусь дома.
– Умница, – похлопала ее по плечу Сэйлор. – Теперь иди и переоденься.
Мама даже не вышла – выплыла.
– Спасибо, – поблагодарила я Сэйлор, хотя у меня сжалось сердце.
– Харпер, – она по-прежнему смотрела на открытую дверь, – если что-то пойдет не так с заклинанием, то все равно, где будут твои родители.
– Я знаю. – Я осмотрелась, гадая, увижу ли еще кровать с фиолетовым покрывалом, вишневую шкатулку с серебром, принадлежавшую еще моей бабушке.
– Весь город в опасности, если…
– Я. Знаю, – раздельно повторила я. – А еще в «Магнолия-Хаус» будут бабули, мои друзья и мой парень. – Я отвернулась к зеркалу и пощипала себя за щеки, чтобы не выглядеть как смерть. Честное слово, белый цвет так тяжело носить! – Однако я должна была хоть что-то сделать.