Мятежница
Шрифт:
– Боже, неужели я убила его? – ужаснулась Элайна.
– Нет-нет! Успокойся! Он жив и, видимо, чувствует себя неплохо, поскольку ворочается у тебя в животе. Я почувствовал это во время утреннего осмотра.
– Он ворочался?
– Да.
– Благодарю тебя, Господи! – Глаза Элайны заблестели от слез. – И конечно, тебя, Джулиан. Ты так заботился обо мне! Скажи, долго ли я болела?
– Три дня. Однако до смерти напугала нас всех.
– Никто больше не заболел?
– Ты имеешь в виду Йена?
– Да.
– Успокойся. Он вполне здоров. Только чертовски устал.
– А
– Тоже здоровы. А теперь выпей-ка вот это. Джулиан взял со стола какой-то пузырек, накапал из него в стакан и, разведя водой, подал Элайне.
– Осторожно, мелкими глотками выпей это. Она выпила лекарство и поставила стакан на ночной столик. В этот момент раздался тихий стук в дверь. Джулиан открыл ее. На пороге стоял Йен в голубой военной форме федеральной армии.
Слабая улыбка, при виде мужа озарившая лицо Элайны, сразу угасла. Перед ее глазами вновь возникли голубые шеренги, марширующие с ружьями наперевес через огромное поле. Те, что она видела в бреду. Одетые так же, как и трое рекрутов…
Элайна потупила взор, собираясь с мыслями и готовясь к спору с мужем. Впрочем, теперь она уже не считала всю федеральную армию виновной в смерти Тедди…
Но ведь Авраам Линкольн избран президентом страны! И это тоже было частью ее ночных кошмаров!
– Элайна! – Йен шепотом произнес ее имя.
– Йен! – так же тихо ответила она.
– Вот мы и снова вместе! – улыбнулся он.
– Но ведь ты собираешься уезжать?
– Знаю, ты хочешь, чтобы я подал в отставку. Но, признаться, мне очень не хотелось бы угодить под трибунал за дезертирство. Ты же понимаешь, что военнослужащий, получивший приказ явиться в полк такого-то числа, обязан его в точности исполнить. Поэтому я должен ехать. Но ты, моя жена, сейчас, по понятным причинам, сопровождать меня не сможешь. Тебе надо сначала окончательно выздороветь.
Элайна через силу заставила себя взглянуть на мужа и даже кивнула ему. А что еще ей оставалось делать? Они женаты, ждут ребенка и, стало быть, неразрывно связаны друг с другом.
Но в Йене что-то изменилось. Что именно, Элайна еще не поняла. Но внезапно ощутила, что ее и мужа разделила глухая стена. Может, Йен просто устал от нее? Или, считая слишком измученной после трагедии с отцом и перенесенной болезни, не осмеливается трогать?
Она снова опустила глаза.
– Мне очень неловко, что я причинила столько беспокойства Джулиану. Кроме того, оторвала его от дел.
Ведь у него большая врачебная практика в Сент-Августине.
– Что ты, Элайна! – усмехнулся Йен. – Джулиан рад любой возможности провести время на Юге. Он любит рыбачить, плавать в теплом море, наблюдать восходы и закаты. Мы договорились, что в начале декабря он перевезет тебя в Сент-Августин, а оттуда направит пароходом на Север.
– На Север?
– Да. В Чарлстон. Там я тебя и встречу. Элайне показалось, что у нее с плеч свалилась огромная тяжесть. Значит, Йен покидает ее не навсегда!
– Что ж. – Она все же решила, что ни в коем случае не станет ему навязываться и вешаться на шею. – Я с удовольствием поеду в Чарлстон. Тем более что это даст мне
– Надеюсь, тебе там понравится.
– Наверное. Ведь Чарлстон – один из самых любимых городов моего отца. Кстати, я никогда не была в Вашингтоне. Хотя, видимо, сейчас не самое лучшее время для поездки туда.
Помолчав, Йен все же решился сказать:
– Пройдет еще какое-то время до того, как Линкольн принесет присягу президента. Ты же приедешь в столицу, когда пребывание в Белом доме нынешнего президента будет заканчиваться.
– Значит ли это, что нам придется уехать, как только Линкольн произнесет клятву?
– Это значит, что мы будем в столице в то самое время, когда начнутся беспорядки, которые могут очень быстро перерасти в насилие и общий хаос.
Иен встал, и Элайна вдруг поняла, что ненароком поддержала разговор на весьма щекотливую тему. Однако она не имела никакого желания вновь вступать в спор с мужем.
Но если она не станет с ним спорить, то…
Элайна закрыла глаза. Ей стало ясно: Йен не хочет знать правду о том, что его родной штат намерен выйти из Федерации. Когда это произойдет, он примирится с неизбежностью. И тогда ему придется подать в отставку.
Сейчас муж уезжает. Но он не должен думать, будто жена изо всех сил цепляется за него.
Заставив себя улыбнуться, Элайна взяла мужа за руку.
– В таком случае, Йен, я хотела бы добраться до Вашингтона, как ты и предлагаешь. Но ведь может случиться, что наш малыш родится на Севере.
– Ну и что же? Он все равно будет флоридцем.
– Как ты?
– Да, как я. Что бы по этому поводу ни говорили. Йен упорно не желал с ней спорить! Возможно, Элайна все-таки спровоцировала бы его на трудный разговор, но в этот момент… почувствовала, как под сердцем снова шевельнулся ребенок.
– Йен!
– Что?
– Дай руку!
Элайна взяла его широкую ладонь и положила себе на живот.
– Чувствуешь?
– Да. Боже, какое счастье!
По щекам Элайны потекли слезы радости. Она быстро заморгала и отвернулась. Но Йен заметил ее невольную слабость. Наклонившись над женой, он нежно поцеловал ее в губы.
– Береги, дорогая, нашего малыша!.. И себя тоже… Не успела Элайна ответить, как он поднялся и вышел.
Глава 17
Несмотря на огромную толпу, Йен все же увидел кузена. Голова Брента возвышалась над морем спорящих, галдящих и размахивающих руками мужчин и женщин. Йен сделал ему знак, и Брент энергично замахал ему в ответ.
С трудом, но Йену все же удалось пробиться к нему. Он проклинал себя за дурацкую мысль назначить свидание жене и кузену в этом содоме. А что такое здесь непременно произойдет, следовало предвидеть: Южная Каролина готовилась объявить о своем выходе из состава Федерации и провозгласить независимость. Вирус общей лихорадки быстро достиг Чарлстона. Более того, именно здесь под давлением населения штата было решено провести конференцию по выработке соответствующей конвенции. Обсуждение подробных деталей документа продолжалось уже несколько дней.