Мятежник
Шрифт:
Вот здесь, в этом концертном зале, вечером должно было состояться выступление. Показ мод некоего Германа Филинова. Лека не могла похвастаться, что следит за модой. Она покупала себе готовую одежду – то, что ей нравилось, то, что было удобно носить и что хоть немножко заставляло людей, идущих по улице, поворачивать головы ей вслед. Ни про какого Филинова она не слыхала. Хотя ей нравились длинноногие манекенщицы – загадочные и непосредственные, веселые и грустные, которых показывали в передачах из Европы. Сама Лека была безнадежно
Вот уже второй час кружила она вокруг служебного входа. Лека сама не понимала, чего она хочет. Несколько раз какие-то люди входили и выходили через эту дверь, но она не могла решиться подойти и заговорить с ними. Что она могла сказать им?
Неожиданно полицейский, который прохаживался здесь же и уже не раз бросал на Леку подозрительные взгляды, подошел к ней и что-то резко произнес. Он говорил по-литовски, и Лека не могла понять его, но тон его не предвещал ничего хорошего.
– Извините, я это... я только по-русски понимаю. – Лека улыбнулась человеку в полицейской форме, пытаясь вызвать его расположение. Блюститель порядка раздраженно скривился.
– Я выясняю, что вы делаете здесь уже многое время. Ваши документы предъявите, пожалуйста!
– У меня нет с собой... Да я ничего, я гуляю просто! – Надо пройти со мною для выяснения личности.
– Да в чем дело-то? Пустите! – Полицейский цепко схватил девушку за руку, и она сделала попытку вырваться. – Не имеете права! Я в посольство буду жаловаться! Я – дочка посла! Швейцарского!
Дверь открылась, и оттуда выпорхнула Джейн Эджоу собственной персоной. Лека замерла и вытаращилась на Яну, как на марсианку. Яна бросила удивленный взгляд на сердитого полицейского и девушку.
– Jane, help me, please! He wants to arrest me, I don't I know why! – Лека умоляюще посмотрела на Джейн. – Tell him...* [Помогите, помогите мне, пожалуйста! Он хочет арестовать меня, не знаю почему! Скажите ему... (англ.)]
– Извиньите, господин полисмен. – Джейн говорила с сильным американским акцентом. Она протянула полицейскому какую-то пластиковую карточку. – Я – Джейн Эджоу, сотрудница «Филинофф компани». Я понимаю, это дьевушка ко мне. Будьте добры, отпустите ее.
Полицейский, сукин сын, немедленно заулыбался, отцепился от Леки и забормотал что-то на английском языке. Джейн оставила ему автограф, и он отвалил.
– Thank you very much!* [Очень благодарна вам (англ.)] – Лека терла руку, на которой остался синяк. – What a stupid bastard this cop is!* [Что за тупой ублюдок этот легавый (англ. жарг.)]
– Вы можете говорить по-русски. – Акцент Джейн совершенно исчез. – Я хорошо знаю русский язык.
– Здорово! Ты классно говоришь по-русски! Ты откуда сама, из Америки? Здорово ты этого идиота отшила!
– Я из Канады. Но я – русская. Мой папа родился в Советском Союзе. Потом уехал. Но я говорю по-русски с детства. И в университете занимаюсь языком...
– Трудно работать манекенщицей-то? – Лека немного отодвинулась и
Яна очень понравилась Леке, и та злилась на себя за это.
– Не манекенщица. У нас это называется модель. А работать трудно, – призналась Джейн. – Я просто не привыкла еще. Это как-то случайно получилось...
– Так ты и вправду – Мисс Канада?
– Глупость какая! – Джейн засмеялась. – Что только не напишут для рекламы! Я, когда увидела эти афиши, чуть от смеха не умерла. «Суперзвезда»! «Модели со всего мира»! Кроме меня, у нас все девчонки – из Петербурга. А меня, по-моему, для того и пригласили, чтобы изобразить, что шоу – международное. На два месяца. У меня сейчас каникулы в университете. Вот я и приехала к папке погостить. Ну, думаю, почему бы не подработать? Заодно по всей стране покатаюсь – когда еще такое получится?
– А не надуют тебя здесь?
– Ну что ты! Отец мой не позволит. Он за меня в огонь и в воду пойдет! И кстати, у нас – классная компания. Я нисколько не жалею, что работаю с этими людьми! И Гера Филинов – человек очень порядочный.
– Он что, талантливый модельер?
– Вообще-то да. Я видела его модели. Очень мрачно и стильно – близко к авангарду. Черный цвет, всякие там проволочки, ажурные каркасы, шляпы огромные. Очень престижно и аристократично, хотя, конечно, такую одежду обычный человек на себя не наденет. Это только для сцены.
– А нормальная одежда есть?
– Ну конечно! То, что представляется на международных показах, – это от кутюр. Это высокая мода, она для продажи не предназначена. Это искусство. А основное количество моделей, которые делает мастер, – это прет-а-порте. Это то, что носится повседневно. То, что продается в магазинах. У нас очень хорошая одежда. Молодежная мода. Это, разумеется, уже не Филинов шьет. У него несколько модельеров в Петербурге работают. Он ведь в основном в качестве продюсера выступает, сам шьет мало. Главное – его имя. Понимаешь, очень важно, чтобы фирму возглавлял человек с известным именем! Ты приходи вечером на выступление – сама увидишь, что мы там показываем.
– Хорошо бы... – Лека потупила взгляд. – У вас билеты дорогие, наверное? Где бы еще денег взять?
– Хочешь, я тебя проведу через служебный ход?
– Спасибо. Даже не знаю... Я, понимаешь, работу ищу. Может быть, у вас там есть работенка какая-нибудь? Я могу на машинке шить. На компьютере работать, правда! Или вам телохранитель нужен? Я знаешь как дерусь классно!
– Ну ты даешь! – Джейн засмеялась. – Как тебя зовут?
– Лека. То есть Лена.
– Что случилось-то, Лена? Сначала полицейский на тебя нападает, потом ты просишь меня найти работу, как будто я – коммерческий директор. У тебя неприятности какие-нибудь?