Мятежное сердце
Шрифт:
Голос Лу — как зыбучие пески в Пустошах. Сверху ровно, а в глубине западня для неосторожных путников.
Ауриэль попадается в западню.
— Да, — говорит она. — Свет указывает мне путь. Молния, солнце, луна, звезды.
— Вот оно как. — Лу не сводит с нее тяжелого взгляда. — Жалкие вы все, и ты, и твои тупые последователи. Наш отец воображал, будто видит будущее среди звезд, — говорит Лу.
— Да, — отвечает она. — Когда Виллем был совсем маленьким, он встретил путника, который научил его читать по звездам.
Эмми широко раскрывает
— Откуда ты знаешь?
— Этот путник — мой дедушка, — говорит Ауриэль. — Его звали Намид. А прозвище у него было Звездный танцор. Он был мудрый и очень много знал.
— Мудрый и очень много знал, — повторяет Лу. — Я бы засмеялся, если б все это не было так печально. Наш слабоумный отец вечно смотрел в небо вместо того, чтобы присматривать за нами. Мы из-за него чуть с голоду не померли в том проклятом месте. Я не только о еде. Мы изголодались по отцовскому вниманию. По надежде. Каждую ночь он читал звезды и говорил, что завтра пойдет дождь. Это начертано в небе, сынок. Дождя мы так и не дождались. А знаешь, чего дождались? Гибели своей! И я, и сёстры. Все из-за дурацких звезд.
Лу сдерживается, не повышает голоса. А когда замолкает, меня в тишине обступают тени прошлого. Давят. Я задыхаюсь.
— Моей сестре не нужна твоя помощь, — говорит Лу. — Пошли отсюда.
— Лу, а как же… — начинает Эмми.
— Эм, помолчи, — велит он. — Томмо, веди Сабу.
Томмо обхватывает меня за талию. Поднимает на ноги. Следопыт жалобно скулит, смотрит то на нас, то на Ауриэль. Нерон каркает.
— Нельзя уходить! — кричит Эмми. — Лу, это неправильно!
Ауриэль сжимает мою руку.
— Саба, я могу тебя исцелить. Прогнать мертвецов, снова вложить лук в руки. Подготовить к тому, что ждет впереди.
— Запад нас ждет впереди, — обрывает Лу. — Большая вода.
— Вы не попадете на запад, — вздыхает Ауриэль. — Простите меня. Я вижу другое.
— Да кому какое дело, что ты видела, притвора! — Лу хватает что-то со стола.
Вдруг темноту в палатке прорезает яркий луч. Ауриэль с криком прижимает к глазам ладонь.
Лу держит в руке осколок зеркала. Этим осколком он пустил зайчик от плошки. Брат швыряет стекляшку к ногам Ауриэль.
— Что ж ты не попросишь свой путеводный свет, чтобы исцелил тебе глаза?
Он поворачивается к двери, и тут Ауриэль начинает говорить:
— Эллис была редкостная красавица, и внешностью, и душой. Глаза цвета весеннего неба и длинные золотые волосы, точь-в-точь как у ее первенца, любимого сыночка. Она назвала его Лу. Ах, Лу, у тебя такие голубые глаза, в них можно утонуть, как в море.
Лу замер как вкопанный. Спина прямая, напряженная. Ему не видно, что делает Говорящая.
Ауриэль застыла с широко раскрытыми глазами, будто прислушивается. Голос ее журчит, словно ручеек по камушкам. То и дело по телу пробегает дрожь.
А у меня мурашки по коже. Она рассказывает о нашей Ма. Так Ма говорила маленькому Лу.
— Но она не могла долго быть с ними, — продолжает Ауриэль. — Родила
Ауриэль растерянно замолкает. Пошатывается, и Эмми подхватывает ее. У меня по коже словно электрические искры бегут. Мы с Эм и Томмо глаз не можем отвести от Говорящей с небом. Она рассказала всю нашу жизнь. Как Ма померла. Как Па изменился. Слова, что Лу всегда повторяет.
Лу медленно поворачивается к нам. Очень бледный. Потемневшие, изумленные глаза.
— Как ты смеешь? — спрашивает он сорванным шепотом.
— Она не притвора! — тихо произносит Эмми.
— Пожалуйста, Лу, давай останемся, — прошу я.
— Даю тебе два дня и две ночи. — Брат обращается к Ауриэль. — Время пошло. Имей в виду, я с тебя глаз не спущу. Если сделаешь плохо моей сестре, получишь от меня вдесятеро, ясно тебе?
Ауриэль кивает.
— Я хочу на воздух, — говорит Лу. — Пошли, Томмо.
Лу выходит под дождь.
А я вдруг замечаю, что все еще опираюсь на плечо Томмо. Он высокий, оказывается. Почти как я. Так и не убрал руку с моей талии. Щеки полыхают темным румянцем.
— Я уже в норме, Томмо, — говорю я. — Иди.
Он медлит в нерешительности. Потом тоже уходит.
Без них в палатке словно становится светлее. Напряжение чуть-чуть отпускает.
Ауриэль устало садится на лавку. Наши глаза встречаются. Она добилась-таки, чего хотела. И что мне отчаянно нужно. Эта прощальная… стычка, или как назвать, с моим братом вымотала Ауриэль до предела, до донышка.
Эм опускается на колени у ее ног.
— Как ты это сделала? — спрашивает. — Меня научишь?
— Эмми, оставь человека в покое, — одергиваю я.
— Ничего, — улыбается Ауриэль. — Когда мне было восемь, я часто играла одна в лесу. Однажды услышала музыку. Такую красивую… Я пошла на звук, смотрю, полянка. Солнце там сияло так, что можно ослепнуть. Этот свет, это и была музыка. Я вышла из-под деревьев прямо в музыку, в сияние… Моя душа ушла странствовать. Много дней я пролежала без сознания. Родные ухаживали за моим телом, а дух был далеко. Вернул меня дедушка Намид. Он стал моим наставником. Дедушка умер прошлой зимой. Я очень по нему скучаю.
— А ты будешь меня учить? — спрашивает Эмми.
Ауриэль качает головой:
— Ты должна сама услышать зов. Следуй ему, и тогда учитель придет к тебе.
— Я буду слушать изо всех сил, — обещает Эмми.
— Саба, ты совсем устала, — говорит Ауриэль. — Сейчас поедим, а потом тебе надо поспать. Начнем утром.
Она разливает по жестянкам жидкий супчик. Эмми и Следопыт с Нероном лопают от пуза. Когда я в свой черед беру жестянку, Ауриэль касается моей руки:
— Тот глухой мальчик. Осторожней с ним, Саба. Он в тебя влюблен.