Мятежный дом

Чигиринская Ольга Александровна

Следующий жребий пришелся на Крейнера и Линдса. Поединок оказался несколько более зрелищным, так как противники по силам были примерно равны. Длился он около трех минут и Крейнер победил. Дик должен был сражаться с победителями, так что в третьем раунде он встал против Холмберга.

Парцефалец разделался со Стейном слишком быстро, чтобы Дик смог составить о его технике какое-то представление. Все три раза он использовал против старпома один и тот же прием: прямую атаку с последующим обходом блока снизу. Дик волей-неволей признавал, что больших

изысков бедняга Стейн не стоил.

— В позицию, — скомандовал Лапидот, не участвующий в боях, но взявший на себя роль рефери. — Приготовиться! Бой!

Холмберг не стал повторять прежний трюк, тем паче при такой большой разнице в росте это было бессмысленно. Он ударил сверху. Дик этого не видел — он прянул вперед раньше, в движении отразил верхний удар с захлестом и нырнул под руку Холмберга, одновременно закручивая его лезвие и сокращая своё до длины танто.

— Поражение засчитано, — сказал Лапидот. Короткое лезвие касалось бока Холмберга.

— Чёрт! — весело удивился связник.

— То ли ещё будет, — позлорадствовал Стейн.

— В позицию!

Оба бойца приняли правостороннюю стойку, выдвинув лезвия на длину вакидзаси.

— Приготовиться!

Он сейчас попробует что-то другое, — подумал Дик. Правая нога Холмберга чуть шевельнулась. Отход, понял Дик. Это будет отход.

— Бой!

Холмберг очень мягко, плавно скользнул назад, одновременно выдавая лезвие вперед. Если бы Дик попробовал свой прежний трюк, он бы налетел грудью прямо на росчерк острия. Но он тоже шагнул назад и резко ударил по лезвию противника, ловя на захлёст. Он не думал, что Холмберг попадется на такой простой трюк — и правильно; Холмберг высвободил лезвие и атаковал прекрасным комбо, у которого был лишь один недостаток: каждый финт логически вытекал из предыдущего, Дику оставалось только уклоняться, отводя удары гибким клинком.

Он сразу понял, что его противник — хороший фехтовальщик. Холмберг умело сочетал скорость и силу, и если Дик мог двигаться немного быстрее — то лишь потому, что меньше весил и меньше времени терял на преодоление инерции.

Комбо противника стали сложней, но оставались по-прежнему предсказуемыми. Дик уворачивался и ждал случая. Он всячески показывал Холмбергу свою главную слабость: неспособность пробить его защиту жестким клинком и — по этой причине — тяготение к дистанционному бою, к длинному гибкому клинку. Он также дал противнику понять, что может держаться такой тактики долго, на измор — и при всем своем высоком классе Холмберг устанет первым.

Наконец Холмберг попался. Логика боя продиктовала ему захлёст лезвия противника с рывком на себя. При удаче так можно даже сбить человека с ног.

То есть, так было бы, если бы он сам этого не планировал.

С рывком Холмберга он отпустил лезвие на максимум. Партнер, ожидая сопротивления, рванул свог на себя слишком сильно — и открылся. Дик проскочил у него слева и только в этот момент втянул лезвие, которое, сокращаясь, всей длиной проехалось по животу

Холмберга.

— Поражение засчитано! — Стейн подпрыгнул и выбросил кверху кулак.

— Не радуйся особенно, — проворчал Холмберг. — Юноша купил меня за драхму, а я тебя — за цент.

— В принципье, есть побьеда, — сказал Лапидот. — Будет третий бой?

— Будет, — тряхнул головой Холмберг. — Проигрывать, так не всухую.

При других обстоятельствах Дик подарил бы победу, но сейчас ему смертельно важно было знать свой реальный уровень. Он видел, что Холмберг настроен серьезно и если первые две схватки начал с прохладцей, то теперь намерен выложиться полностью. А этого-то Дику и хотелось больше всего.

— В позицию, — поднял руку Лапидот. Дик поклонился сопернику и встал в позицию.

Только теперь он заметил, что на галерее цеховой надстройки собралась чуть ли не половина экипажа.

— Приготовиться! Бой!

На этот раз Дик не просто уклонялся — он еле успевал уклоняться; не проигрывал только потому, что уходил от Холмберга кругами, то и дело меняя направление поворота и заставляя более тяжелого партнера тратиться на преодоление инерции. Холмберг оставался по-прежнему предсказуемым, но Дик не мог извлечь из этого никакой пользы: сказывалось недавно перенесенное воспаление легких и ставшее привычным до выхода в море недоедание.

В какой-то миг ему показалось, что все кончено: задев носком ботинка за неровный сварной шов, он потерял равновесие и упал, еле успев уйти в перекат. А партнер почему-то промедлил и не стал «добивать».

По его лицу Дик понял, что это не благородство, а ошибка: соперник ожидал ловушки.

Он вновь и вновь парировал и уходил: Холмберг был неутомим. Дик в какой-то момент не успел развернуться и потерял равновесие. Связист воспользовался этим мгновением замешательства, сделал глубокий выпад — и… тут же налетел на клинок.

— Поражение засчитано!

Холмберг выпрямился, убрал лезвие и, переложив клинок в левую руку, протянул правую Дику. Рукопожатие было коротким и крепким.

— Приятно смотреть, как лучшему бойцу Колонии Прокаженных распечатывают пачку финтюлей, — улыбаясь чуть ли не шире бороды, проговорил Стейн.

— Гораздо приятней, чем смотреть на то, как лучший боец распечатывает финтюлей тебе, — поддел Крейнер.

— А главное — дольше, — поддержал Линд.

— Кроме всего прочего, — добавил Холмберг, — всегда полезно знать, какого уровня боец способен распечатать тебе пачку. И выяснять это лучше в спокойной дружественной обстановке, Стейн.

Дик был согласен с ним всей душой — и именно по этой причине недоволен поединком. Он рассчитывал встретить бойца сильней себя. Понять свой предел.

В поединке с Холмбергом ему было нелегко, но он чувствовал, что даже не приблизился к этому пределу. Холмберг был физически сильней, и только. Нужно больше отжиматься и прыгать, чаще разминаться, больше есть и (почти невыполнимо) дольше спать.