Мятежный дом
Шрифт:
— Поединок состоится завтра, в шесть второй смены, на дуэльной площадке дворца, — сказал он.
— Хорошо, — Дик пожал плечами. Шнайдер мог передать это через слуг, но зачем-то пришел сам.
— Я так понимаю, что правила дуэли на флордах тебе уже знакомы, — Шнайдер усмехнулся. — Этот бой для меня будет бесславным, если кончится моей победой, и позорным, если я проиграю. Мало чести победить ребенка.
— Если вы победите, вам придется казнить не меньше сотни моих ровесников.
— Именно об этом я хотел поговорить. Тебе есть за что драться изо всех сил. Штаны рекомендую
Дик промолчал.
— Это бывает важно — продолжать драться и после того, как тебе вспороли живот. Если в судебном поединке истец погибает, его дело проиграно. Если при этом погибает и ответчик — он погибает оправданным.
Этого Дик не знал. За это спасибо, конечно, но это тоже можно было передать через слуг…
«Не понимаю…»
— Повторяю, мало чести мне будет победить тебя. И поэтому мне не нравится, как ты спишь в оглоблях.
— Я должен еще и вашу честь блюсти?
— Ты должен спасти своих людей, идиот.
— Я сделаю все, чтобы спасти их.
Шнайдер засмеялся. Смеялся он красиво. Есть люди, которые все умудряются делать красиво. Джез Болтон как-то наставлял, наполовину в шутку, наполовину всерьез: если тебя кто-то напрягает, вообрази себе, как он сидит на горшке и дуется. Тебе сразу станет смешно и он перестанет тебя напрягать.
Перед Шнайдером воображение пасовало.
— Чтобы спасти их, «всего» будет мало. Лет через пять тренировок с Ройе или со мной, может быть. Может быть, раньше, за счет пилотского дара. Но не сейчас. Сейчас твоя единственная надежда — эйеш. Только если ты нанесешь удар первым, ты можешь победить. Понятно?
Шнайдер встал. Видимо, это был знак — дверь открылась, охранник выпустил тайсё, другой вынес табуретку.
Дик снова лег, по-прежнему озадаченный вопросом «зачем приходил Шнайдер».
С одной стороны, он сказал чистую правду — только с эйеш у Дика и есть шанс. Ройе признавал Шнайдера как флордсмана равным себе, а против Ройе Дик выиграл бы только в первую секунду боя. Даже после операции, которая сильно удлинила ему дыхание. Точнее так: шансы убить Ройе в поединке были сильно выше нуля, но шансы самому выйти из поединка с Ройе живым — только эйеш, и никак иначе.
Конечно, и эйеш — трюк непростой, коварный. Сплошь и рядом случалось, что на дуэльной площадке оставались два трупа. Дик попробовал прикинуть, что будет, если и на этот раз выйдет два трупа.
Ему не понравилось то, что у него получилось.
— И гэ дяо вам, а не два трупа, — пробормотал он, и наконец-то заснул.
Разбудили его за час до боя, чтобы он успел размяться и разогреться. Принесли штанишки в обтяжку — только черные, черный же плащик и зачем-то бумагу с кистью.
— Это еще зачем?
— Если вы хотите написать кому-то письмо или сложить дзисэй, — объяснил стражник.
Дик представил себя в компании Масаока Сики, Вакаямы Бокусуя или там Грации Хосокава — ему стало смешно. Он подумал, на что не стыдно будет глянуть, если он останется в живых и что не стыдно будет оставить после смерти, и написал камбуном «Верую».
Ему снова сковали
Только наверху, уже на подходе к площадке, Гедеон сказал:
— Это нечестно. Морлок должен драться за морлоков.
— Я буду драться за людей, — сказал Дик.
Это было похоже и непохоже на дуэльную площадку в Доме Белой Ветви. Гладкий пол — но не черный, а белый. Штанишки в обтяжечку — но не белые, а черные. Генераторы силового поля — но свисающие с потолка. Ну и свидетели — но не горстка, а целая толпа.
А вот дуэльные флорды оказались совершенно такими же. Дик уже известным движением активировал и проверил выброс.
«Эйеш — твой единственный шанс…»
Юноша посмотрел в ту сторону, где стояли Рэй и Гедеон.
«Для того, чтобы спасти их, „всего“ будет мало…»
Посмотрим.
Шнайдер сбросил плащик и ступил на черный камень. Он был хорош, как бог. Дик посмотрел в другую сторону — на портшез, где, похожие на двух идолов, сидели в своих биометаллических масках Бет и царек. Разозлиться получилось.
Шнайдер на своем краю площадки принял оборонительную стойку. Дик сбросил плащ, прошел на свой край и встал в позицию «отаэ» — шедайинский вариант «верхнего щита» с вертикальной постановкой рукояти.
Эта позиция начисто исключала применение эйеш.
Арбитр подал сигнал.
Бой начался.
Бет не могла бы сказать по поводу этой дуэли ничего осмысленного, потому что все происходило быстрей, чем она успевала сообразить. В голове, как надпись на табло оповещения, пульсировал ответ, который Аэша Ли дала на вопрос «Если силы равны, кто победит?»
— Так не бывает, чтоб силы были равны, — сказала старая ведьма.
— Но все-таки…
— Победит тот, кто потеряет меньше крови.
— А кто… обычно теряет меньше крови?
— Тот, у кого больше масса тела.
Бет хотелось не смотреть на дуэльную площадку — и не получалось отвести взгляд. Там происходило что-то невообразимое. Спарринг между Шнайдером и Керетом она про себя назвала поединком человека и полубога. Сейчас в вихре стали кружили два полубога, меняя позиции, нанося и отражая удары так быстро, что глаз не успевал уследить за тонко взвизгивающей сталью. Кровь словно сама собой конденсировалась в воздухе из ниоткуда и мельчайшими брызгами била в силовое поле, чтобы, отскочив отнего, росой покрыть камень и тела бойцов. Раны поначалу были незаметны — тончайшие лезвия оставляли порезы шириной с волосок, но самые глубокие уже через несколько секунд стали кровоточить всерьез, и Бет увидела, что у Шнайдера таких всего две, на боку слева и на бедре справа, а у Дика, самое меньшее, пять и каждое мгновение появляются новые. Кажется, масса тела тут ни при чем. Кажется, Шнайдер просто дерется лучше… Бет осознала вдруг, что молится, почти без слов, одним только отчаянным «пожалуйстапожалуйстапожалуйста!»