Мятежный дух
Шрифт:
Вельстил молчал. Только так он и мог скрыть растущее ликование, которое столько лет ждало своего часа. Случайная встреча с парой вороватых мондьялитко изрядно приблизила конец его терзаний.
Радостное возбуждение вдруг рассеялось, точно пар от горячего чая на морозе. Случайная ли?
Быть может, повелитель его снов, который долгие годы дразнил его неясными намеками, наконец-то смилостивился. Быть может, те громадные черные кольца из его грез наконец соизволили принять более деятельное участие в его судьбе.
Три месяца прошло с тех пор, как Вельстил
Иль'Самар.
Укрывшись в чаще сырого леса Апудалсат, Вельстил видел, как в темноте между деревьев заколыхались призрачные черные кольца — каждое выше всадника. Те самые кольца из Вельстиловых снов — повелитель его снов… по крайней мере, так ему показалось. И оно бросило Убада на произвол судьбы. Вельстил своими глазами видел, как Малец перегрыз старому колдуну горло.
Перекатывая в ладонях теплую кружку, он испытующе смотрел на пожилых мондьялитко. То, что ему довелось увидеть в сыром древинском лесу, дало ему пищу для многих размышлений.
Неужели тот иль'Самар и есть его повелитель? Если он и вправду способен проникать за пределы своего обиталища — из мира снов в реальный мир, — не ему ли обязан Вельстил этой встречей? Должен ли он поверить, что такая удача и впрямь случайно подвернулась ему именно тогда, когда он больше всего в ней нуждался?
Что ж, из стариков он уже выжал все, что можно. Вельстил встал, наклонился, сделав вид, что хочет развязать мешок с зерном. Старик тоже встал.
Вельстил рассчитанным движением локтя ударил старика прямо в солнечное сплетение.
Мондьялитко сложился пополам, хватая ртом воздух. Кружка Чейна еще не успела удариться о мерзлую землю, как его пальцы уже сомкнулись на шее старухи.
— Стой! — гаркнул Вельстил.
Развернувшись, он ударил свою жертву кулаком в висок, и пожилой мондьялитко осел наземь, уткнувшись лицом в мешок с зерном.
Ощутив, как пульсирует под пальцами жизненная сила старухи, Чейн едва не сошел с ума. Он рывком запрокинул ее голову назад, едва не сломав шею, и оскалил зубы, обнажив удлиненные хищные клыки.
Женщина раскрыла рот, чтобы закричать от страха, но не смогла сделать даже вдох. Чейн с силой вонзил клыки ей в шею, чуть пониже подбородка, и тут же, изнемогая от жажды, начал пить.
Вельстил метнулся к Чейну и кулаком ударил его по лицу.
Чейн пошатнулся. Пальцы его, мертвой хваткой стиснувшие горло жертвы, разжались. Старуха пронзительно вскрикнула — ногти Чейна прочертили кровавые линии на ее шее.
Оскалившись, Чейн развернулся к Вельстилу, а тот ударил женщину, и она рухнула наземь рядом со своим мужем.
— Я сказал: стой! — гаркнул
Чейн медленно двинулся к нему, разъяренный настолько, что готов был вцепиться в горло не старухе, а своему спутнику.
— Есть способ получше, — властно бросил Вельстил. — Гляди.
Что-то в его голосе пробилось сквозь пелену голода, владевшего Чейном, и рыжеволосый вампир настороженно замер.
Вельстил поднял руки ладонями наружу.
— Стой там.
Он торопливо подбежал к своему коню и извлек из дорожного мешка резную шкатулку орехового дерева. Чейн видел ее впервые. Опустившись на колени возле валявшейся без сознания старухи, Вельстил поднял взгляд на спутника.
— Действие жизненной силы, которую мы поглощаем, можно продлить.
Чейн присел на корточки и придвинулся ближе. Превозмогая желание наброситься на старуху, он заглянул в ореховую шкатулку.
Внутри нее, на ложе из темно-красного бархата, покоились три металлических жезла длиной с ладонь, небольшая бронзовая чаша и пузатая бутыль из белой глины, заткнутая обсидиановой пробкой. Вельстил вынул жезлы — у каждого из них посередине обнаружилась петля — и составил их в треножник. Затем он поставил на треножник бронзовую чашу и достал белую бутыль.
— Здесь вода тройной очистки, вскипяченная в особо приготовленном сосуде, — сказал он. — Позже мы пополним этот запас.
Он выдернул пробку и до половины наполнил чашу, затем перевернул старуху на спину. Чейн уперся обеими руками в землю, борясь с соблазном броситься на старуху и вонзить клыки в ее горло.
— Кормиться кровью — это расточительство. — Голос Вельстила звучал глухо, словно издалека. — Не кровь для нас важна, а потеря жизненной силы, вызываемая кровотечением. Смотри.
Он вынул кинжал и окунул его острие в струйку крови, тянувшуюся из ноздрей старухи. Когда на острие собралась крохотная темно-красная лужица, Вельстил осторожно наклонил лезвие над чашей. В воду упала одна-единственная капля.
Кровь тотчас растворилась, рассеялась под заколыхавшейся поверхностью воды, и Вельстил начал нараспев произносить заклинание. Он говорил медленно, и вначале Чейну казалось, что заклинание не действует вовсе.
Затем кожа старухи начала высыхать и стягиваться. Веки ее ввалились в глазные впадины, иссохшая кожа туго натянулась на скулах. Плоть старухи, лишаясь жизненной силы, стремительно усыхала, съеживалась в мумию. Когда Чейн услышал, что сердце ее перестало биться, Вельстил оборвал речитатив.
Влага наполнила чашу почти до краев, настолько темная, что казалась совершенно черной.
Вельстил взял бронзовую чашу и протянул Чейну.
— Выпей только половину. Остальное — мне.
Чейн моргнул. Взяв чашу, он поднес ее к губам и отпил большой глоток.
— Держись, — предостерег Вельстил и, запрокинув голову, вылил оставшуюся жидкость себе в рот.
Мгновение Чейн ощущал только привкус металла и соли. И тут его желудок скрутила такая боль, что он задохнулся.
Сила… жизненная сила в чистом виде взорвалась внутри него и хлынула в его мертвую плоть.