Мятежный дух
Шрифт:
Она горела огнем, и этот жар заполнил голову Чейна. Он терпеливо ждал, стиснув зубы и крепко зажмурившись. Когда стало чуть полегче, он с усилием открыл глаза. Вельстил задыхался и кашлял, на четвереньках припав к земле.
Судороги, сотрясавшие тело Чейна, наконец прекратились.
— Вот так ты питаешься? — спросил он. Вельстил промолчал и ответил, лишь когда перестал содрогаться всем телом.
— Да… и нам еще нескоро придется прибегать к этому способу. Недели через две, если не больше.
Он подполз к лежавшему без сознания старику и повторил ритуал. На сей раз
— На какое-то время она сохранит свои свойства, — сказал он. — Нам это может пригодиться, раз уж в этих горах так малолюдно.
Впервые за много ночей мучительный голод, терзавший Чейна, отступил. Он поднялся, в голове его прояснилось. Он снова стал… самим собой, однако, повернувшись к Вельстилу, взглянул на него с подозрением.
— Как ты этому научился?
— Ставил опыты. — Вельстил помолчал. — Я не разделяю твоей кровожадности.
Загадочный ответ… вкупе с едва прикрытым оскорблением.
Вельстил поднял забытый всеми чайник и наполнил две кружки чаем. Одну кружку он протянул Чейну.
— Выпей это. До дна.
— Зачем?
— Разве ты не чувствуешь, что кожа у тебя до сих пор сухая и ломкая, точно старый пергамент.
Чейн нахмурился, рассеянно потер пальцами свое изуродованное шрамом горло.
— Да… и это началось в последние пару ночей.
— Наши тела тоже нуждаются в жидкости. Без нее даже такой, как ты и я, может превратиться в мумию. Пей.
Чейн взял кружку и мелкими глотками начал пить, раздраженный тем, что Вельстил наставляет его, точно ребенка. Впрочем, едва чай потек в горло, Чейну стало еще легче. Он забрал мешок с ячменем, но мула отвязал, чтобы тот мог идти, куда вздумается.
Вельстил, наблюдавший за этим, озадаченно покачал головой.
Чейн расшвырял ногами костер, чтобы загасить пламя, и направился к своему коню, при этом лишь один раз мельком глянув на Вельстила, — будто только что его заметил.
Они сели в седло, и Чейн первым направил коня на юго-восток. Так они и ехали до тех пор, пока первый отсвет зари не вынудил их вновь укрыться в палатке от дневного света. Еще недавно Чейну казалось, что он знает почти все тайны Вельстила… по крайней мере отчасти. Какие еще жизненно важные сведения утаивает его спутник?
В полусне, не открывая глаз, Магьер перевернулась на бок и поверх спящей Винн протянула руку к Лисилу. Пальцы ее наткнулись на холодный камень под скомканным одеялом. Магьер села так резко, что Винн откатилась прочь, с недовольным ворчанием хватаясь за плащи и одеяла.
— Лисил! — вполголоса позвала Магьер, вглядываясь в темноту.
Ее шатало от изнеможения, голова кружилась. Она попыталась призвать свою дампирскую натуру, чтобы обострить зрение и слух.
Однако знакомый голод не всколыхнулся в ее груди, не покатился жаркой волной в горло. Слишком часто за минувшие дни Магьер обращалась за помощью к своей темной половине, и теперь дампир не желал просыпаться в ее обессилевшем теле.
Магьер осторожно перелезла через Винн, вслепую шаря по каменистому полу пещеры, — и вдруг
Винн спала, завернувшись в старый плащ Чейна. Самодельная повязка сползла с ее руки. Судя по всему, Винн это не причинило никакой боли, иначе она давно уже проснулась бы. Ни Лисила, ни, кстати, Мальца нигде под скошенным сводом пещеры видно не было.
Заметив кое-что, Магьер внутренне напряглась и передвинулась к изножью импровизированного ложа. Там, среди налипших клочков Мальцовой шерсти, лежала небольшая стрела. Магьер взяла ее и окинула пещеру настороженным взглядом.
Легкое желтоватое древко стрелы было чересчур коротко для лука и слишком тонко для арбалетного болта. В основании древка были укреплены крохотные перышки — странные перышки, пестро-белые и пушистые у основания. Вместо железного наконечника — заточенное острие… точнее, было острие, но теперь обломано. В своем последнем полете стрела, судя по всему, ударилась со всей силы о что-то твердое.
И теперь лежит на том месте, где спал Малец. Где он отыскал эту штуку?
Магьер сунула стрелу за пояс и встала, намереваясь двинуться в том направлении, откуда они пришли. И тогда свет кристалла выхватил из темноты кое-что еще.
Там, где она спала, у изголовья были аккуратно уложены зеленые листья размером с ее ладонь. И на листьях лежали горкой… виноградины? Магьер опустилась на колено.
Ягоды были величиной с серебряную монету, темно-красные… но не виноград. У каждой ягоды в том месте, где ее сорвали с черенка, зеленел круглый венчик из листьев, точь-в-точь как у земляники. Правда, смахивали они больше на гигантскую чернику. Магьер даже не могла сразу подсчитать на глаз, сколько здесь ягод, — ясно только, что полная пригоршня.
Магьер огляделась по сторонам, гадая, как мог кто бы то ни было подобраться незамеченным к ним, спящим, — тем более что с ними Малец?
Откуда взялись эти ягоды в зимних, насквозь промерзших горах?
Магьер еще раз глянула на Винн, убедилась, что девушка мирно спит. Может, разбудить ее, чтобы поела, или хотя бы спросить, не знакомы ли ей эти ягоды? Отказавшись от этой мысли, Магьер бесшумно взяла саблю и направилась к выходу из пещеры, где они спали.
Дойдя до следующей, куда меньшей по размерам пещеры, она вполголоса позвала:
— Лисил! Малец!
Позади нее прокатилось шорохом по проходу невнятное эхо.
— Лисил… — окликнули громче, и теперь в голосе явственно слышался страх. — Магьер… Малец… где вы?
Это проснулась Винн. Магьер на миг замялась, не зная, то ли откликнуться, то ли повернуть назад… и в конце концов вернулась в пещеру — пускай Винн убедится, что ее не бросили одну.
— Здесь, — отозвалась она. — Я здесь.
За спиной у нее, в проходе, послышался тихий отчетливый скрежет, сопровождавшийся мягкой, почти неслышной поступью.